Итак, завтра они отправляют товар в Питер. Едет Татьяна — заведующая аптекой. Леня ее видел несколько раз — цветущая надменная женщина лет тридцати пяти, и с ней некий Ника. Интересно, что за тип? Они поедут на «Эре», то есть на ЭР-200, и вернутся в Москву к утру.

Эта информация взволновала Соколовского. Появился хороший шанс зацепиться за эту шайку и поймать их на крючок. Решено, он едет с ними в Питер. Неизвестно, что там будет, но упускать такой шанс негоже — очевидно, иногородняя сеть в стадии формирования и не слишком отлажена, могут быть варианты для маневра.

Сыщик выждал, пока наркоделы разъедутся, и глубокой ночью пустился во второй раз в свое опасное путешествие. Он вынул из стены камеру — она была больше не нужна, все равно не снимет ничего ценного, ведь процесс производства наркотика уже зафиксирован. «Жучки» он оставил и прошелся по лаборатории. На полке стояли наготове знакомые ему бутылочки от лекарств с прозрачной жидкостью. Он вставил новую кассету в камеру и снял их стройные ряды.

— Ничего себе, сколько отравы! — не выдержав, воскликнул он. <style name="FontStyle140">— <style name="FontStyle138">А какие бешеные деньги!

Он представил себе множество людей, мужчин, женщин, отравленных розовыми бумажками, представил, как они валяются нагромождением бессмысленной человеческой плоти, лишенной разума и иных желаний, кроме желания остаться по ту сторону жизни. Они лежат, сплетая тела, копошатся, как черви, стонут, раздирают себе грудь, чтобы спастись от мучительного удушья, корчатся в пароксизмах неземного блаженства — и умирают, умирают, уставя остекленевшие глаза в свое внутреннее «я», вывернутые наизнанку, как перчатки, выброшенные в небытие.

От этих воображаемых картин Лене стало жутко, мороз подирал по коже. Но усилием воли он отогнал от себя видения, собрал вещи и удалился к себе наверх. Не стоило поддаваться эмоциям.

26

Поездка в Питер получилась на редкость удачной. Уставший сыщик вернулся в Москву рано утром, тем же поездом, что Татьяна и Ника. Ника оказался тем самым огромным мужчиной с усами, в машине которого Леня недавно прокатился. Руку сыщика оттягивал небольшой чемоданчик, в котором покоился пакет с белым порошком, — по всей вероятности, крупные партии товара поставлялись в виде порошка.

Провернуть похищение чемодана оказалось проще пареной репы. Леня проследил, как Татьяна и Ника прошли в автоматическую камеру хранения, из дальнего угла он подсмотрел в объектив номер, который уставшие командированные, не слишком таясь, выставили на ящике, и через полчаса, спокойно забрав чемодан, он погрузился в поезд и уехал в Москву. По пути его мучила мысль: может, ему стоило остаться и вычислить местного распространителя? Но, как известно, за двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь, и, само собой, был выбран заяц пожирнее.

Прикидывая примерную стоимость чемодана, Леня понимал, что теперь у него появляется блестящая возможность поиграть в кошки-мышки с наибольшей для себя выгодой и безопасностью. Он прокручивал в уме все способы манипуляции сокровищем, которое оказалось у него в руках, и жалел только о том, что самого Петра Евгеньевича он не сможет уличить — на него не было никаких материалов.

Вся кодла уже сидела под колпаком у Соколовского: если не все, то очень многие мелкие торговцы, рассредоточенные по московским рынкам, вроде жирного Батона, все курьеры, которые собирали мед в свои соты (одной из этих трудолюбивых пчелок была бледная Люсенька), и лаборанты, чье изображение, хотя и очень расплывчатое, все-таки поддавалось процессу опознания, и даже рыбка покрупнее — Татьяна и Ника.