Но сам шеф, глава и мозг этой организации, был неуязвим. Он оставался в тени своих подчиненных, прятался за их спинами и меньше всех из них рисковал. Уликой против него была только сильно искаженная запись с «жучка», но это был только голос, всего лишь голос. Однако Леня рассчитывал, что главным чувствительным ударом по нему будет потеря такой удобной во всех отношениях лаборатории и всей сети мелких торговцев. На это можно было поставить.

А результат выигрыша мог бы быть огромным. Ведь примерная стоимость товара в чемодане, которого, наверное, хватило бы на несколько десятков, если не сотен бутылочек, составляла добрую сотню тысяч долларов! Конечно, сыщик в таких условиях решил получить адекватное вознаграждение за свои усилия. На этот раз надо было особенно тщательно разработать весь процесс обмена материалами и деньгами, ведь у столь могущественного человека, как глава подпольного производства, могло оказаться множество самых неожиданных рычагов воздействия на шантажиста. Это был опасный человек, и личный контакт с ним, возможно, грозил мгновенной смертью.

Несмотря на то, что Леня твердо был намерен получить свою долю, на этот раз он надумал нарушить правила, которые сам же для себя и установил, исходя из собственных представлений о профессиональной честности, — он решил снять копии со всех своих материалов и переслать их в милицию. Этим он надеялся очистить свою совесть.

Если бы милиция могла выплатить ему хоть какое-то приличное вознаграждение, он, ни на минуту не задумываясь, с радостью бы выдал им все, что разузнал о производстве наркотика, и сам чемодан со смертью. Это избавило бы его от необходимости рисковать своей жизнью, идя на контакт с дельцами. Кроме того, кто знает, может быть, это спасло бы несколько человеческих жизней…

Соколовский, возвращаясь в Москву, решил, по методу самих же распространителей, положить чемодан в камеру хранения и, вернувшись домой, то есть к Петрухе Хорькову, продолжать сбор компромата. Еще ему хотелось убедиться в том, какое впечатление произвела на неведомого Петра Евгеньевича пропажа чемодана с товаром.

«Как там Ленка, волнуется, должно быть, — вспомнил Леня о своей невесте, от которой он скрылся, ничего не объяснив, и которую уже дней пять не видел. — Позвонить, что ли?»

Он позвонил с вокзала, но в трубке раздались только длинные гудки.

«Должно быть, уже ушла на работу», — подумал жених, совершенно забыв о том, что близится свадьба, и поехал к Хорькову. Петруха лежал в бесчувственном состоянии на кухне, и, очевидно, временное отсутствие жильца осталось для него незамеченным.

Лаз вниз остался никем не замеченным. В наушниках все было, наверное, «жучки» тоже пока не обнаружили. И не обнаружат, пока Леня не раскроет им все козыри, которые сосредоточил в своих руках.

Он еле дождался вечера, когда ко входу подъехали одна за другой две машины и в подвал вошел усатый Ника, а с ним еще какой-то мужчина.

Должен появиться и Петр Евгеньевич, непременно должен. Наверное, он уже знает, что в Питере произошел облом. Должен же он как-то выяснить отношения с гонцами. <style name="FontStyle127">В надежде на это сыщик спустился во двор и, спрятавшись между деревьями, ждал появления главы организации. Во влажных сумерках, темных и ранних из-за накрапывающего дождя, вскоре появились светлые пятна фар подъезжающей машины. Это был скромный «Москвич» с одним темным некрашеным крылом. Леня отвернулся со скучающим видом, размышляя про себя:

«Это не он, у него, должно быть, совершенно роскошная тачка. Например, «Рено», или «Понтиак», или «Порш», или что-нибудь столь же навороченное. А это кто-то из жильцов».

Между тем машина подкатила ко входу в подвал, остановилась, и из нее вышел скромно одетый невзрачный парень в какой-то замасленной кепке и вытертой куртке.