Что потом происходило в подвале, можно было только предполагать. Жаль, конечно, что они догадались об установленном «жучке». Лучше было бы, наверное, не оставлять им диктофонных записей, тогда прошло бы несколько дней, прежде чем они догадались проверить свой склад, а Леня все это время был бы прекрасно осведомлен о готовящемся противодействии с их стороны.

А пока он монтировал более подробную версию фильма, делал фотографии, копии — для того, чтобы после получения денег передать дело в милицию. Но и здесь была загвоздка. У милиции могли возникнуть вполне обоснованные подозрения по поводу того, кем является доброжелатель и почему он идет на этот шаг. Официальная передача материалов была поэтому невозможна. И на Петровке тоже люди служат, им тоже хочется есть, ездить на новых машинах и покупать своим женам дорогие меха. Значит, их тоже можно купить. Наркодельцам получить такие сведения через излишне болтливого лейтенанта — раз плюнуть. А очутиться в один прекрасный день в канаве с проломленным черепом шантажисту совершенно не хотелось. Тем более что однажды он уже испытал на себе всю прелесть подобного приключения.

Все больше ему нравилась мысль просто подбросить заинтересованным людям список с адресами торговцев и фильм о производстве наркотиков. А там — будь что будет. Если они заинтересуются — им и карты в руки. А если им на это дело наплевать — что ж, Соколовский не Дон-Кихот, чтобы бороться с ветряными мельницами, тем более смертельно опасными для жизни.

Вернувшись домой после заключительного аккорда симфонии под названием «Борьба с ЛСД», Леня задумался над тем, куда же запропастилась его суженая. Как только он чуть-чуть пришел в себя после многочасовой гонки за наркотиками, то тут же поплелся к телефону, желая вернуть любимую в их общее гнездышко. С тяжелой от недосыпания головой он позвонил ей домой и как можно ласковее сказал:

— Здравствуй, родная, я уже отстрелялся. Ты где?

Ответом ему были только короткие гудки в телефонной трубке.

«Опять дуется, — пожал плечами Леня и снова набрал номер. — Что поделаешь, женщины так обидчивы».

— Ты что, обиделась? — сочувствующе спросил он снова. — Ну прости, я большая свинья. Ты не забыла, у нас скоро свадьба, и я думаю, что меня можно простить по такому радостному поводу.

— Я не забыла, а ты? — с горечью в голосе сказала Елена. <style name="FontStyle141">— А насчет свадьбы ты не волнуйся, она была вчера. Я, конечно, понимаю, что у тебя не нашлось времени даже для женитьбы. Но тогда тебе и не стоит вступать в брак.

— Как вчера?.. — ошеломленно спросил горе-жених. <style name="FontStyle142">— А какое сегодня число?

— Не знаю, но вчера было двадцать пятое июня. Между нами все кончено, такие вещи не прощаются.

Леня ошарашенно молчал. Да, на вчерашний день была назначена его свадьба. И он забыл о ней. Это ужасно. Это так ужасно, что даже не укладывается в голове. Увлеченный погоней за наркотиками, он пропустил день собственной женитьбы. Ему оставалось только просить прощения, ползать на коленях, замаливать грехи.

Он позвонил опять. Но трубку никто не брал. Он звонил весь вечер с небольшими промежутками. Телефон не отзывался. Тогда, купив огромный букет, Леня помчался к невесте, чтобы вымолить прощение. Но дверь квартиры никто не открывал. Он и сам понимал, что подобный проступок трудно понять, а тем более простить. Но ведь он в те минуты находился на последней грани нервного напряжения, он был полностью погружен в слежку, каждый шаг требовал от него дьявольски изощренного остроумия, хитрости и осторожности.