Но время в купаниях и праздном отдыхе тянулось медленно, как будто в этом городе, расплавленном безжалостным южным солнцем, оно навсегда остановилось. Дни были похожи один на другой. Леня делал неоднократные попытки познакомиться с какой-нибудь столь же одинокой и столь же скучающей юной особой. Но все юные особы для своего путешествия на юг уже припасли спутников, в основном пожилых. Отельные ночные бабочки с удовольствием прилетели бы на огонек мужского одиночества, но Лене не столько была необходима женщина для развлечений, сколько сочувствующий собеседник, товарищ и, может быть, даже друг.

И он, гуляя по пляжу, пробегал взглядом по массе обнаженных тел, надеясь на необыкновенный случай, который может подстроить неожиданную встречу с его бывшей невестой, и кто знает, может быть, после их случайного свидания все станет по-другому… Но фортуна на этот раз не желала поворачиваться лицом к своему постоянному клиенту.

Теплым вечером, сидя на веранде своего номера с бокалом легкого крымского вина и любуясь на опускающееся за кромку горизонта красное раздувшееся солнце, Соколовский со вздохом начинал подумывать о том, что, в общем-то, не в деньгах счастье и не все можно мерить этой меркой. Город зажигал праздничные разноцветные огни, легкий ветерок с моря освежал уставшее от жары тело, с набережной долетал смех гуляющих граждан.

А с веранды, принадлежащей соседнему номеру и отделенной только фанерной стеной, увитой для красоты какими-то вьющимися лианами, доносились неясные вздохи, шорохи и нежный женский голос, бормотавший какому-то счастливчику ласковые слова любви. Этот голос вызвал у случайного слушателя острый прилив одиночества и безотчетной, необоснованной зависти.

Но вскоре шорохи на соседней веранде смолкли, и Леня продолжал под звуки щемящей мелодии, долетавшей из ресторана, упиваться своим приевшимся отдыхом, одновременно размышляя о том, что если бы год назад он вот так случайно подслушал чей-то интимный разговор, то, наверное, смутился, ушел и постарался бы не думать о своем постыдном поступке. Все-таки он внутренне изменился. Теперь у него не осталось ни капли стыдливости. Все желания, все помыслы людей для него теперь открытая книга, которую он читает без смущения, но и без удовольствия, с холодным вниманием человека, для которого тайные нечистоплотные действия других только средство для заработка.

Он был почти как патологоанатом, без дрожи и изумления вспарывающий трупу живот. Патологоанатом не надеется найти там райские кущи или кошелек, набитый банкнотами. Он знает, что там есть только пораженные болезнью кишки, прокуренные легкие и сердце со следами порока. Так и Леня, вспарывая чужие истории, не надеялся отыскать там сентиментальную нежность, любовь или привязанность. Он знал, что людьми движет жажда денег, власти, похоть и еще пара-тройка столь же банальных желаний. И именно эти обыкновенные желания обеспечивали его непыльной, интересной и, главное, денежной работой.

Хорошо было греть бока под ласковыми лучами, вдыхать запах водорослей и, наступая на тела прозрачных медуз, бродить по берегу долгими светлыми вечерами. В одну из таких прогулок Леня пытался проанализировать все прелести и недостатки своей беспокойной профессии. Он вспоминал свои первые неумелые шаги на этом поприще и приходил к выводу, что слабое место в его деятельности — неорганизованный поиск клиентуры.

Что такое идеальный клиент? Он должен быть достаточно богат, иметь за душой кое-какие грешки и бояться огласки. Таких людей много, но проблема состоит в том, что доступ к ним и к их делишкам затруднен. Возможные методы борьбы с этими трудностями надо обдумать. Может быть, стоит проникнуть в светское общество и войти в доверие к осведомленным людям. Тогда, собирая сплетни и находя им документальные подтверждения, можно сколотить неплохой капиталец.