— Это мое досье на Анраку, чье настоящее имя — Ёси, рожденного тридцать семь лет назад незамужней дочерью рабочего из провинции Бидзэн, — пояснил он. — В четырнадцать лет он поступил в местный монастырь, где получил первоначальное образование и приобрел такую власть над прочими послушниками, что те почитали его своим духовным предводителем и отказывались подчиняться священникам. Любого новичка, который бросал ему вызов, он избивал. По прошествии года Анраку был отчислен, так и не приняв пострига.

Тогда он провозгласил себя бонзой-скитальцем — бродил от деревни к деревне, просил подаяния и обирал крестьян карточным шулерством. В течение восьми лет о нем не было ни слуху ни духу. Затем он объявился у нас, в Эдо, и стал зарабатывать торговлей амулетами, якобы приносящими процветание, а на деле совершенно бесполезными. В последующие годы Анраку бродил по городу, набирая все больше и больше сторонников. Наконец он арендовал помещение на первом этаже храма в Нихомбаси и основал секту Черного Лотоса. Прихожане распространяли изречения своего гуру, собирали пожертвования и продавали грязную воду из его купальни как целебное средство под названием «Чудотворный настой». За отдельную плату Анраку проводил тайные ритуалы для передачи посвященным своих божественных качеств.

— Неужели властям было все равно? — спросила Рэйко, вспомнив об аресте доктора Мивы за мошенничество.

Министр ответил, сокрушенно покачав головой:

— Анраку мастерски подчиняет себе людей и убеждает их в том, что его ритуалы и средства пошли им на пользу. Раз никто не жаловался, ограничивать его не было повода. Мало-помалу он разбогател и в это же время завел связи со священниками из Дзодзё. Те приютили секту Черного Лотоса в обмен на долю его дохода и позволили Анраку возвести храм на своей земле. Но мне верится, он по-прежнему творит преступления, только с большим размахом.

— Почему? — живо поинтересовалась Рэйко.

Министр положил руку на другой фолиант.

— Здесь жалобы на Черный Лотос, собранные моим кабинетом у граждан и окружных старост. В соответствии с ними секта похищает детей, вымогает пожертвования и насильно удерживает последователей. А под видом молелен скрываются игорные притоны и бордели. Я убежден, что столько независимых свидетелей не могут лгать одновременно.

Итак, Рэйко получила подтверждение рассказа Истинного Благочестия, хотя ее радость умалялась недоверием.

— Как такое могло тянуться годами? — поразилась она. — Почему никто не вмешался?

— Потому что обвинения были сплошь голословными. — Фугатами досадливо отодвинул книги. — Я не смог добыть веские доказательства, чтобы оправдать закрытие секты. Опросил священников и монахинь — те заявили, что все хорошо. Проверил храм — не нашел ничего, к чему можно придраться. Я уверен, шпионы Анраку предупредили его о моем приходе, чтобы он мог спрятать все, чего я не должен был видеть.

«Может, после убийств и пожара они точно так же замели следы?» — предположила Рэйко, понимая теперь, почему Сано не нашел других подозреваемых, кроме Хару.

— Разве вы не вправе просто закрыть секту? — спросила она, полагая, что министр волен действовать по своему усмотрению в подвластной ему сфере.

— К сожалению, Анраку завел себе верных сторонников в правящих кругах, — ответил Фугатами. — И те вынудили сёгуна потребовать вещественные доказательства и свидетельства членов секты — а их-то мне не удалось заполучить, — прежде чем он одобрит роспуск Черного Лотоса.

Рэйко не подозревала, что секта добилась такого влияния на бакуфу.

— Неужели Анраку покорил стольких чиновников фальшивыми зельями и проповедями? — удивилась Рэйко.