– Чмошники, – прошептала Мелисса и позволила себе снова всплыть на поверхность бурлящих мыслей толпы.

Красавчик – так Мелисса с детства звала Рекса – появился минут через пятнадцать. За входом присматривал один из учителей, но Рекс без труда проскользнул незамеченным.

Мелисса уловила его присутствие сквозь хаотичное бурление сборища. В голове у него опять царил сумбур, но она слышала его совершенно отчетливо, даже лучше, чем других полуночников, как будто на отдельной волне. Мелисса мгновенно поняла, что в пустых коридорах школы с ним случилось нечто неожиданное. Его разум светился и звучал пронзительно, как сразу после поцелуя.

Впрочем, произошедшее одновременно воодушевило и расстроило его. Он настороженно оглядел толпу и успокоился лишь после того, как обнаружил, что Мелисса заняла им места поближе к выходу. Он направился к ней мягкими, легкими шагами, грациозный, как кот, гуляющий по крыше.

Мелисса улыбнулась. Эта перемена в Рексе ей страшно нравилась, и она не упускала случая полюбоваться на его новообретенную хищную грацию.

– Нашел, что искал? – спросила она, когда Рекс сел рядом с ней.

– Черт, учебник! – Он хлопнул себя ладонью по лбу. – Напрочь забыл. Я там влип слегка.

– Да я уже поняла. – Она теперь ощущала это более отчетливо: сквозь возбуждение Рекса просачивался вкус темняка: лимонная кислятина мыслей молодого охотника, приправленная запахом жертвы. Мелисса уже не впервые улавливала это в Красавчике. – Ты… гм, надеюсь, ты никого не съел?

– Пока нет. Но был весьма близок к этому. – Он протянул к ней руку ладонью вверх. – Хочешь поглядеть? – Его глаза сверкали.

– Конечно, Красавчик. – Мелисса улыбнулась и положила свою руку на его ладонь.

Вкус темняка усилился, пронзив ее кислотой и электричеством, как будто она поцеловала старый автомобильный аккумулятор, еще сохранивший часть заряда. Резкий, ядовитый, он заглушил все пресные оттенки собрания.

Мелисса почувствовала новую уверенность Рекса, уверенность хищника, и его беспокойство из‑за того, что темняк мог захватить контроль над ним, и угасающий гул его дикого преображения. Мелисса поняла, что Рексу кто‑то угрожал, что кто‑то был настолько тупым и наглым, чтобы… Вот ведь мелкий мерзавец!

И было там что‑то еще… неожиданный рой воспоминаний на поверхности бурлящих мыслей Рекса. Там уже не было вкуса темняка, это было нечто пугающее, но человеческое.

Мелисса отдернула руку и уставилась на линии на собственной ладони, озадаченная странными образами: гремучая змея, разрубленная пополам чьим‑то отцом на заднем дворе, ядовитые зубы крепко сжаты в смертельной агонии. Половинки змеи еще добрых полчаса извиваются по обе стороны лопаты, как будто пытаясь воссоединиться и отомстить.

Мелисса моргнула.

– Кто‑то боится змей?

– Тимми Хадсон. – Рекс улыбнулся, продемонстрировав избыток зубов. – Очень боится.

Она тряхнула головой.

– Что за черт?

Рекс невидящими глазами уставился на шаткую акробатическую пирамиду, построенную болельщицами. Его мысли были заняты летописями полуночников и древней памятью темняков, обретенной им против воли.

– Ты ведь знаешь… ну, как некоторые темняки используют против нас образы из наших кошмарных снов?

– Конечно, я знаю, Рекс. – Каждую ночь Мелисса чувствовала вкус этих древних тварей, живущих в пустыне. И своими глазами видела, как они меняют форму, превращаясь в червей, пауков, слизней и прочую гадость. – Именно поэтому они постоянно напускают на тебя тарантулов.