|
– Значит, я не могу на вас рассчитывать? Он смотрел на меня, как смотрят больные щенки, выброшенные на улицу безжалостными хозяевами. И я вдруг подумал о том, что он всю ночь не спал, что таких преступлений, как убийство кинозвезды Ольги Доренко, в его небогатой практике еще не было, что он безумно боится «провалить» работу и наплевать ему в этом случае на самолюбие. Ему действительно нужна помощь. Проведя полночи в компании полупьяных киношников, он, наверное, пришел в ужас от того количества сплетен, домыслов, грязи и откровенной злобы, которое вылилось на него. Кино – это свой мир, и, чтобы разобраться в связывающих людей взаимоотношениях, нужно покрутиться в этом мире не один год. И я дрогнул. – Сколько человек работает по этому делу? – Все, кто свободен и есть в наличии. Но у нас завал, на все времени не хватает, поэтому работать будут все понемногу. – Основные есть? Или у вас дитя без глазу окажется? – Боюсь, что окажется. Но основных – трое. – Кто еще, кроме тебя? – Паша Яковчик и Валентин Иванович Кузьмин. Они сейчас в гостинице людей опрашивают. – Паша, стало быть, молодой, а Кузьмин – постарше? – хмыкнул я. – Валентин Иванович мой наставник, – вздохнул Сергей. – У него стаж больше двадцати пяти лет. – А чего вздыхаешь так тяжело? Не помогает наставник, что ли? Он посмотрел на меня своими щенячьими глазами, и мне захотелось погладить его по голове и почесать за ухом. – Пьет он. Ему уже ни до чего дела нет. – Так, понятно. С наставником мы кашу не сварим. А Паша? Он что за человек? – Паша хороший парень, но у него контракт кончается. Он, когда в школу милиции поступал, подписал контракт на пять лет. После окончания школы уже четыре с лишним года прошло. Он уж и место себе присмотрел, начальником службы безопасности какого-то банка уходит. Тоже за лаврами не гонится. – А ты, выходит, гонишься? – Я для коммерции не гожусь. Буду здесь работать, пока не выгонят. Да, парень, не повезло тебе, подумал я сочувственно. Из двоих напарников один – престарелый алкаш, другой равнодушно дослуживает оставшиеся месяцы. За нераскрытое убийство их из органов не уволят, а благодарности в приказе им не нужны. Короче, задницу рвать на этом убийстве придется только тебе одному. – А что у нас со следователем? – поинтересовался я. – Нормальный мужик, – как-то неопределенно ответил Лисицын. – Я его мало знаю. Я посмотрел на часы. Лиля сидит на скамейке в ожидании нерадивого папаши уже час. Я, конечно, могу дать руку на отсечение, что она никуда с этой скамейки не сдвинется и с чужим дядей не уйдет, она у меня вышколена в этом отношении. Но совесть-то родительскую надо иметь! – Значит, так, Сергей Лисицын, – сказал я, вставая. – Первомайская, дом восемь. До десяти утра и после шести вечера. Нужен будет совет – приходи. Лиля, как и ожидалось, сидела неподвижно, уткнувшись в книжку. Даже издали было видно, что это совершенно не «Мумми-тролль», ну просто ничего общего. Но и не Барбара Картленд, которую я узнавал с любого расстояния по карманному формату и красно-желто-зеленому оформлению обложки. Книжка, которую держала в руках Лиля, была обычного формата, очень толстая. Подойдя ближе, я прочитал название «Украденные сны» и разглядел рисунок, на котором была изображена стройная блондинка с сигаретой в руках. Очередное любовное чтиво. – Что читаешь? – спросил я, усаживаясь рядом и забирая у нее из рук книгу. |
