|
Врываться в чужой кабинет посреди допроса, требовать к себе внимания – так можно вылететь из родной милиции в пять секунд. Вылететь-то не жалко, но на мне камнем висел долг перед Игорем Литваком, и выполнить свою задачу я должен был во что бы то ни стало. – Кто следующий? – спросил я нахальным уверенным тоном. – Я, – откликнулась молоденькая девушка в бирюзовом сарафанчике, открывавшем крупные веснушки на молочно-белой груди. – Я напишу записку, вы передайте сотрудникам. Я достал из сумки с пляжными принадлежностями ручку и записную книжку, вырвал листок и нацарапал: «Стасов, МУР. Срочно». – А кому отдать? – спросила веснушчатая, забирая у меня записку. – Все равно. Кто есть в кабинете, тому и отдайте. Минут через десять из кабинета вышел человек, взглянув на которого я помертвел. Это был Игорь Литвак, и лицо его было перекошено до полной неузнаваемости. Похоже, я опоздал. Но с другой стороны, я пришел как нельзя вовремя, потому что если меня прямо сейчас пригласят в заветный тридцатый кабинет, то я все успею объяснить, и тогда сыщики не будут задавать всем следующим посетителям вопросы, из которых те сделают вполне определенный вывод о имевшем место романе убитой актрисы с председателем кинематографического жюри. Девушка вошла в дверь и почти сразу же вышла назад. – Идите, – процедила она сквозь зубы. Я ее понимал. Наверное, сидела здесь с раннего утра, а сейчас уже полдень. А тут какой-то хмырь без очереди лезет… В комнате было жарко и накурено, как будто в ней дымила рота солдат, хотя за столом я увидел только одного симпатичного паренька. Вид у него был усталый, глаза – голодные, но волосы почему-то оказались идеально уложенными, как будто он только что причесался. Может, и вправду привел быстренько себя в порядок, прочитав записку. Если это так, то мне повезло: к МУРу у мальчика еще сохранилось некое подобие уважения. – Добрый день, – вежливо поздоровался я. – Моя фамилия Стасов. – Я понял, – кивнул паренек. – Какие у вас проблемы? – Сугубо мужские. Меня зовут Владислав Николаевич. – Сергей Лисицын, – представился он, пожимая руку. На его ладони я почувствовал жесткие мозоли, выдававшие в нем постоянно тренирующегося спортсмена. – Так вот, Сергей, я по поводу убийства Ольги Доренко. Только что из твоего кабинета вышел Игорь Аркадьевич Литвак. Тебе сказали, что он был любовником Ольги? – Я не понял, Владислав Николаевич, какой у вас интерес. – Я же тебе сказал, мужской. – Официальный? Вы откомандированы к нам? И этот туда же. Вот Крым отделился, а скоро и эти захотят собственную валюту ввести и границы установить. Республика Курорт. Все с ума посходили. – Нет, интерес у меня неофициальный. – Я был терпелив, как опытная сиделка у постели тяжелобольного. – Я нахожусь здесь на отдыхе, а на кинофестивале работает моя жена, которая сообщила мне сегодня утром об убийстве Доренко. И я пришел к тебе, Сережа, как мужик к мужику, чтобы объяснить, что Игорь Аркадьевич никогда не был любовником Ольги, поэтому все твои подозрения в его адрес напрасны. – Но если Литвак не был ее любовником, то почему вы решили, что мы его в связи с этим подозреваем? Откуда такие сведения? – От моей жены. Ведь это она первая сказала вам о Литваке, верно? Первая и единственная. Сергей молча открыл папку и стал листать бумаги. Я понял, что он ищет показания свидетельницы Стасовой. |
