– Сурьин?

    – А то кто же! Пора, пора нам, Асланыч, вылезать из нашего удельного княжества на широкий российский простор! Но – поэтапно. Сначала – узы брака. Потом – бремя имущества. И все, заметь, добровольно и с песней! Ну разве я не молодец? – Никитский князек самодовольно усмехнулся.

    – Отморозок ты, Николай Григорьевич, – сказал Юматов. Одобрительно, впрочем, сказал.

    – Да не реви ты, дурочка, – Надя обняла Аленку за плечи. – Твои слезы тут никого не волнуют.

    Поджав ноги, они сидели рядышком на промятом диване в пропахшей табачным дымом комнате. Сквозь зарешеченное окно были видны небо, река и кусок песчаного берега.

    – Ну обидно же! – жалобно проговорила Аленка. От ее замызганного свадебного платья все еще пахло дорогим парфюмом. – Нас же вообще за людей не считают. И дядя твой, и Хлебалов этот… Еще хуже!

    – Спокойно, не кричи! – Надежда погладила ее по голове. – У тебя все будет нормально. Он же сказал: тебя отпустят…

    Аленка вскинула на подругу покрасневшие глаза.

    – Ты?..

    – Ну не ты же! – сердито сказала Надя. – Тебе еще в школе учиться положено, а мне через две недели двадцать два стукнет. Давно замуж пора.

    – Он же старый! – воскликнула Аленка. – Он же негодяй!

    – Да у нас все, кто с деньгами – мерзавцы, – сказала Надя. – А без денег кому они нужны? А Хлебалов, я слыхала, к своим вполне хорошо относится. Да и мужчина представительный, боевой…

    Тут голос ее предательски дрогнул, но Аленка, погруженная в свои печали, не заметила.

    – И дядя меня, если что, в обиду не даст, а ты у нас – сирота…

    Это она сказала зря, потому что Аленка снова расплакалась, и Наде снова пришлось е