|
Но молодой человек уже открыл глаза. -- Да, -- сказал он, -- этот народ неумолим; плохо тому, кто его продает. -- Монсеньер, -- сказал офицер, -- может быть, еще есть какая-нибудь возможность спасти этого несчастного, воспитателя вашего высочества; скажите мне, и я, хотя бы рискуя жизнью... Вильгельм Оранский, ибо это был он, зловеще нахмурил свой лоб, усилием воли погасил мрачное пламя ярости, блеснувшее за опущенными веками, и ответил: -- Полковник ван Декен, прошу вас, отправляйтесь к моим войскам и передайте приказ быть на всякий случай в боевой готовности. -- Но как же я оставлю ваше высочество одного среди этих разбойников? -- Не беспокойтесь обо мне больше меня самого, -- резко сказал принц. -- Ступайте. Офицер удалился с поспешностью, которая свидетельствовала не столько о его повиновении, сколько о том, что он был рад уйти и не присутствовать при гнусном убийстве второго брата. Он еще не успел закрыть за собой дверь, как Ян, последними усилиями добравшись до крыльца, расположенного почти напротив дома, где прятался его воспитанник, зашатался под ударами, сыпавшимися на него со всех сторон. -- Мой брат? Где мой брат? -- стонал он. Кто-то из разъяренной толпы ударом кулака сшиб с него шляпу. Другой показал ему обагренные кровью руки. Он только что распорол живот Корнелю, труп которого волокли на виселицу, и прибежал сюда, чтобы не упустить случая проделать то же самое и с великим пенсионарием. Ян жалобно застонал и закрыл рукой глаза. -- Ах, ты закрываешь глаза, -- сказал один из солдат гражданской милиции, -- так я тебе их выколю! И он ткнул ему в лицо острие пики, -- брызнула кровь. -- Брат! -- воскликнул де Витт, пытаясь, несмотря на заливавшую ему глаза кровь, разглядеть, что сталось с Корнелем, -- брат! -- Ступай же за ним, -- прорычал другой убийца, приставив к виску Яна мушкет и спуская курок. Но выстрела не последовало. Тогда убийца повернул свое оружие, обеими руками схватился за дуло и оглушил Яна де Витта ударом приклада. Ян де Витт пошатнулся и упал к его ногам. Но, сделав последнее усилие, он еще поднялся. -- Брат! -- воскликнул он таким жалобным голосом, что молодой человек закрыл перед собой ставню. Да и видеть уже было почти нечего, так как третий убийца выстрелил в Яна в упор из пистолета и размозжил ему череп. Ян упал и больше уже не поднимался. Тогда каждый из негодяев, которые осмелели, видя, что он мертв, стал палить из мушкетов в его труп, каждый хотел ударить его дубиной, шпагой или ножом, каждый жаждал его крови, каждый порывался оторвать лоскут от его одежды. Оба брата были растерзаны, изувечены, изуродованы. Толпа поволокла их голые окровавленные трупы к импровизированной виселице, где добровольные палачи повесили их вниз головой. |
