С ним и останется.

   - Да я ее не видел ни разу, - признался он.

   Крепко стерег Ерхо Ину единственную дочь. И двери его дома редко открывались перед гостями. Стоит ли говорить, что Янгара среди этих гостей не было?

   - Говорят, она красива, - Кейсо зажмурился.

   Он был охоч до женского полу, едва ли не больше, чем до кобыльего молока. И женщины его любили, чего Янгар никак не мог понять.

   Невысок был Кейсо. Не так уж и молод - еще в ту, далекую первую встречу показался он Янгару седым стариком. Толст до того, что все тело его покрывали складки жира. И даже на затылке они имелись. Каам брил голову, оставляя на макушке тонкий хвост волос, подрисовывал брови синей краской, а губы - красной. И пахло от него цветами.

   Над кем другим посмеялся бы Янгар.

   Но Кейсо... пожалуй, во всем мире не нашлось бы человека ближе.

   Только ему Янгар в том не признается.

   - Правда, - добавил Кейсо, оглаживая массивный свой живот, - не всему, что говорят, верить можно... не удивлюсь, если девица окажется обыкновенной. А то и вовсе уродливой. Зачем она тебе?

   - Затем, что она дочь Ину.

   Гордеца Ину, который до сих пор смотрел на Янгара, словно бы тот был слугой, а то и вовсе - невольником.

   Знал?

   Нет.

   И не догадывался даже, потому как в ином случае не стал бы молчать, выплюнул бы правду в глаза да с насмешкой. Нет, другое тут. По краю ходил Ерхо Ину, сам не понимая, до чего близок к правде. И виделось во взгляде Тридуба этакое брезгливое пренебрежение, но вместе с тем и понимание: дескать, даже невольники полезными могут быть. А что балует Янгара хозяин, так то его, хозяйское, дело.

   Тряхнул Янгар головой, и тяжело зазвенело серебро, в косы вплетенное.

   ...словно цепи.

   ...тяжелыми вдруг стали браслеты на руках.

   ...и старые шрамы дернуло призрачной болью.

   Приподнялся Кейсо с подушек, обеспокоенный, заглянул в глаза, но Янгар отмахнулся: в порядке он. И с памятью как-нибудь сам управится.

   - Скажи, мальчик мой, готов ли ты ради мести себе хомут на шею повесить? - Кейсо теребил бороденку, узкую и серую, как мышиный хвост. - Да на всю жизнь?

   ...хомуты бывают тяжелыми... особенно, если свинцовых пластин навесить.

   Нет больше того хомута.

   И нет Хазмата.

   И нет Янгу Северянина... сгинул он в песках великой пустыни.

   - Какой? - расцепив слипшиеся вдруг губы, спросил Янгхаар.

   - Жену, - каам вновь откинулся на подушки, почти раздавив их немалым своим весом. - Месть уйдет, жена останется. Еще раз говорю, подумай хорошенько, малыш. Легко связать нити судеб, да разорвать не выйдет.

   Жена... о ней-то Янгар не особо задумывался. Да и к чему?

   Будет девчонка покорна - будет ей счастье. А нет, так как-нибудь да управится Черный Янгар с женскими капризами. Небось, быстро поймет прекрасноокая Пиркко, что здесь ей - не отчий дом.

   И вновь рассмеялся Кейсо:

   - О дурном думаешь, мальчик мой. Женщину силой брать, что воду пороть. Кроме брызг да обид ничего не будет.

   Каам перевернулся на спину. Сложив руки на животе, он разглядывал резной потолок, украшенный завитушками и звериными мордами, золоченый, богатый. И говорить не спешил. Но ждал Янгар, только перебирал бусины нефритовых четок, на рунах камней пытаясь угадать будущее. Никогда-то не выходило. Да и теперь все больше выпадали двойные копья - "судьба", полумесяц "сердца" и предупреждением перекрещенные серпы. "Война".

   - Ей твоих детей носить, - наконец, вымолвил Кейсо.