— А зачем ты живешь, Маша?

— Как это зачем? — удивилась.

— Зачем? — Был настойчив и странен.

Медсестра Маша на секунду задумалась (клокотало песенным штормом радио), потом усмехнулась, беспечно передернула плечами, ответила:

— Ааа, хочется!

По черной реке плавали ломаные острова льдин. За рекой лежал мертвый парк, покрытый подтаявшим снежным массивом. По влажному снегу трудно ходили лыжники. Чертово колесо, недвижное и стойкое, по-прежнему ржавело. Темнели скорлупы лодок.

Маша стояла на балконе; на плечах дубленка; курила.

Услышала громкий шум в прихожей — это после лыжной прогулки вернулись муж и сын. Громыхали лыжами, возбужденно переговаривались.

— Кто победил? — пришла Маша.

— Я! Я! Я! — закричал Ростик.

— И ничего подобного! Победила дружба, — говорил муж, расшнуровывая лыжные ботинки.

— Нет, я! Я! — Сын упал на спину отца, забарахтался на ней.

Маша, с мукой на лице, пошла в кухню. Тихо работало радио на волне «Европа плюс». Женщина вытащила на стол пакет с картофелем, взяла острый нож и принялась чистить грязные бульбы. Делала это механически, смотрела перед собой остановившимся взглядом… смотрела в себя и видела…

…нож остр в ее руках, легко режет картофель. Бурлит вода в кастрюле. Вкусно парит борщ. Появляется муж в спортивном костюме, в носках.

— Ой, как жратеньки хочется!

— Опять без тапок? — сердится Маша, — Сколько можно?…

— Машенька, я умираю от голода и от любви к тебе, — кокетничает муж.

— Ну, что от голода, верю, — соглашается жена. — А вот от любви?

— Я тебя обожаю, радость моя. — Подходит, опускает руки ей на плечи.

— Что это с тобой, радость моя? — усмехается Мария и делает резкий разворот, чтобы увидеть лицо мужа.

На лице мужа стынет улыбка, а в глазах — непонимание, удивление, а потом ужас.

— Ыыыы, — говорит муж и опускает глаза вниз.

Маша, с недоумением проследив за его взглядом, видит: нож по рукоятку пропал в беззащитном боку мужа.

Муж, обмякнув, валится на нее. Испуганно и тяжело дышит. Глаза уже закрыты.

— Тихо-тихо, — говорит Маша. — Несчастный случай. Ты же сам? Сам. Сейчас тебе будет хорошо. — Резким движением вырывает нож.

Теплая, гемоглобинная кровь хлынула из раны. Маша опустила мужа в лужу крови. Тот был уже бездыханен. Маша развязала свой кухонный фартук, бросила в лужу, ногой подбила тряпку к телу, точно желая остановить лужу… Обратила внимание на окровавленный нож в руке… Открыла кран, подставила под воду стальное лезвие… смотрела перед собой… смотрела в себя?

Бурлила вода в кастрюле. Вкусно парил борщ. Маша отмывала нож под струей воды. Вошел муж в кухню; был в спортивном костюме, на ногах домашние тапочки. Нюхнул воздух.

— Ууу! Умираю от голода. У меня в животе оркестр!

— Да? — спросила Маша со странной усмешкой. — Не трогайте дирижера, он играет, как умеет…

— Понял; меня нет. — Муж исчез.

Мария, продолжая улыбаться, взмахнула ножом, будто дирижерской палочкой, и вонзила его в полупустой пакет из-под картофеля.

В квартире было тихо, чисто и сумрачно. Покашливала гриппующая жена. Павел сидел перед елочкой и разбирал ее. Елочка осыпалась.

— Павлуша, — звала жена слабым голосом.