|
Оно, как нарочно, вобрало в себя всё самое скверное, самое косное, что только было в христианстве, исподволь поддерживает самые ретроградные идеи и политические течения нашего времени и тем самым зачёркивает самое существенное в учении Иисуса. Не нравятся мне подобные веяния и во многих других религиях, таких, например, как ислам. Иное дело Джон Уэсли (о его-то проповеди и говорилось выше), Анна Ли и другие личности того же склада, жившие в XVIII веке: просвещение, которое считается главной заслугой siecle de lumieres, затронуло умы (прежде всего умы среднего класса), но у этих людей оно озарило не только умы, но и сердца — едва ли не наперекор их просвещённым умам. Они ясно увидели, что же неладно в этом мире: Уэсли — благодаря своей деятельной натуре и бесспорной твёрдости убеждений, Анна Ли — благодаря упрямой (и бесконечно смелой) целеустремлённости и поэтическому дару — гениальному умению находить яркие образы. Анна оказалась наблюдательнее Уэсли — во-первых, потому что она была женщина, но самое главное, потому что не получила образования, а значит, мысль её не была стреножена трафаретными мнениями, академической традицией и «просвещением ума». В душе люди, подобные Анне, были революционерами, сподвижниками самых первых последователей христианства и его Основателя.
Как водится, со временем начатое ими дело стало источником тупого фанатизма (особенно это относится к учению Уэсли), обернулось духовной тиранией, столь же мертвящей, как и те, в уничтожении которых или бегстве от которых эти люди видели свою цель. Но меня интересует другое: тот первый порыв, то горение духа, которое двигало ими вначале, пока религиозные обращения и массовая вербовка сторонников не превратились в конвейерное производство, отчего главный, глубоко выстраданный пример и доблесть основателей поблёкли и замутнились. Вот вам один из самых горьких парадоксов в истории религий: сегодня мы дорожим и восхищаемся шейкерской мебелью и архитектурой, мы буквально падаем перед ней на колени, как Мис ван дер Роэ перед Круглым Амбаром в Хэнкоке — и при этом начисто отвергаем веру и уклад жизни, без которых эти творения никогда бы не увидели свет. Шейкеры были исконно английской сектой, однако, спасаясь от преследований, они вскоре были вынуждены покинуть страну. В Манчестере историческая Анна Ли сперва работала на прядильной фабрике, потом кроила меха в шляпной мастерской, потом поступила кухаркой в лазарет. Она вышла замуж (и тоже за кузнеца, по имени Авраам Стэнли), родила ему четверых детей, но ни один не дожил до зрелого возраста. В 1774 году она отправилась в Америку. Её сопровождала лишь горстка единоверцев. Едва ли не сразу после прибытия в Новый Свет муж Анны оставил её. Но и на новом месте Анна и её «семья» подверглись преследованиям, несколько лет они не знали покоя. Рост «Объединённого общества», его расцвет и упадок — всё это происходило в Америке. В значительной мере догматика и обряды, получившие распространение в шейкерских общинах, были установлены учениками Анны, такими, как Джозеф Мичем и Люси Райт, уже после её смерти, которая последовала в 1784 году, однако отблеск неповторимой личности Анны Ли лежит на всей истории «Объединённого общества» (включая, конечно, его великое возрождение в 40-х годах XIX века). Казалось бы, сегодня многое из духовного наследия Анны Ли не стоит принимать всерьёз: выполненные по «внушению свыше» рисунки, написанные «под диктовку» песни и ноты, состояния транса — ну что это как не проявления чересчур наивной набожности? А в какой-то степени — и следствия полового воздержания, которым славились члены «Общества» (и опасность которого они сознавали: отсюда общие «собеседования» и другие обряды, введённые, чтобы хоть как-то утолить неудовлетворённую потребность). Такая же грубая и сомнительная набожность замечалась и раньше, ещё у первых «французских пророков», чьи имена я вложил в уста Уордли. |
