Гопники заржали, и Даша, стиснув ремень сумки с учебниками, решительно пошла вверх. Идиоты давно её задирали, но она обычно игнорировала их: неприятно, но не стоит внимания.

Она поравнялась с гогочущими парнями, и незнакомый хриплый голос протянул:

— О, а что это за киса такая? Эй, алё, я с тобой базарю. А ну стой!

Кто-то схватил её за руку повыше локтя и сжал, явно желая причинить боль.

Даша медленно — чтобы не казаться суетливой — повернула голову и сказала:

— Ты кто такой?

— Я? Гвоздь. Откинулся вот нынче, пришёл к кентам. Я ж тут вырос, верно, э?

Остальные согласно загомонили. Она бросила взгляд на компанию: надо же, только три часа дня, а они пиво хлещут.

Этому Гвоздю на вид лет двадцать. Бритая башка, изуродованное шрамом ухо, тёмный спортивный костюм. На шее и на пальцах синеют татуировки.

— Ну вот, а тебя я не знаю, — продолжил Гвоздь, не отпуская её руку. — Ходит тут такая, крашеная, с кнопками какими-то на мордахе. Что за мода, а? Садись сюда, поболтаем. Люблю болтать с хорошими кисами. Ты хорошая?

Свора загоготала.

Глаза у Гвоздя были блёклые и страшные. В них ни угрозы, ни насмешки, ни интереса даже — ничего. Пустота.

— Я занята.

— Харэ ломаться, киса! — он дёрнул её так, что она пошатнулась. — Сказал садись, значит, села!

Даша нашарила в кармане ключ. Потом шагнула к парню — и всем своим весом врезала зажатым в кулаке ключом под дых, впечатав урода спиной в стену. Вырвала у задохнувшегося гопника руку и, перелетая через три ступени, понеслась на свой четвёртый этаж.

Подъезд наполнился руганью и злыми выкриками, но за ней не погнались. Всё равно знают, где она живёт.

Даша сунула ключ в скважину, повернула, распахнула дверь и влетела в квартиру. Захлопнуть дверь. Запереть на засов. Отдышаться

— Эй, Дашка, — в коридоре показался Антон, — ты чего?

Она не могла ответить. Всё пыталась унять дыхание.

Вспоминала взгляд того гопника. Этот так просто не отстанет. И точно не простит, что девчонка ударила его при “кентах”. Остальные — ладно. Они никогда дальше сальных шуточек не заходят, даже пьяные. А этот опасный, она шкурой чует, всем нутром.

Надо что-то делать. Одной ей не справиться.

— Даша! — встревожился Антон. — Ну, Даша! Ну не молчи!

Она скинула сумку на пол, стянула куртку и стала развязывать шнурки на высоких берцах.

— Ничего. Гопников в подъезде встретила.

— А, этих, которые там у ящиков сидят? Уроды.

Даша отвлеклась от шнурков и посмотрела на Антона:

— Ты их видел?

— Сегодня — нет. Ну, у нас физру отменили, так что уже в двенадцать пришёл. А вообще видел, конечно.

Он отвёл глаза и почему-то потёр бедро.

— Антон, — насторожилась Даша, — они тебя обижали?

— Ну... пару раз деньги на обед отбирали. Ну, побили разок.

Антон снова потёр бедро.

— И ты молчал?!

— Я чё — маленький, что ли? И вообще, стукачить же нехорошо...

— Дурак!

— Ну, Шпиля всё равно дома нет! И если б был — что он, за руку меня будет в школу водить?

Даша прикусила губу. Конечно, донимать Шпиля своими проблемами не стоит. Она и сама не стала бы жаловаться, случись что.

Но если те гопники Антона и так доставали, то с этим Гвоздём вообще убьют.

— А я? Или ты думаешь, что я девчонка и мне доверять нельзя?

— Нет, Даша, нет! Ты крутая.

— Крутая-не крутая, но мы вместе, Антон. Ты мне как брат.

Антон часто-часто заморгал, потом шагнул к ней, явно желая обнять. Но смутился и нелепо замер среди прихожей.

— И потом — у нас есть друзья.