Змеи стали собираться у него дома. У Эдика семья, а квартира, где жили Кобра и Аспид, всё-таки принадлежала Шпилю.

Полоз после смерти Леона получил его квартиру и деньги со счета в банке. В завещании было указано: единственный наследник. Семьи у Леона не было, но Полоз всё равно удивился. Он-то думал, что учитель завещает имущество друзьям или какой-нибудь дальней родне. Потом понял: это тоже часть программы учителя по самооправданию.

Сначала Полоз планировал продать бабкин дом, тоже доставшийся ему в наследство, а самому жить в квартире, к которой он привык за десять последних лет. Но оставаться в жилище учителя оказалось неприятно. Полоз долго думал и с трудом смог признаться самому себе, что в квартире Леона было страшно. И тоскливо. Там о покойном напоминало всё: мебель, которую он покупал, посуда, которой он пользовался, знаки, которые он рисовал.

Нет, Полоз не чувствовал себя виноватым. Если бы он попал в прошлое и ситуация повторилась, он снова сделал бы то же самое. Но переночевать в удручающе пустой квартире, полной вещей Леона, после оглашения завещания он смог только трижды. Потом махнул рукой и через знакомого риэлтора сдал квартиру в аренду, а сам перебрался в бабкин дом. Там ничего знакомого не было, так что он с лёгкостью выкинул часть хлама и ту мебель, что уже совсем разваливалась. А перевезённые из квартиры учителя вещи в незнакомом доме уже не пугали.

После школы он легко поступил в вуз, выбрав специальность с невысоким проходным баллом. Как сирота, получил бюджетное место. Красота! Где учиться, ему было всё равно: лишь бы в армию не попасть. Бегать по плацу под чужие команды и заборы красить “отсюда и до обеда” он не будет. И Ужику не дал. Ужик думал, что Пашка ничего не знает о его планах — как же! Конечно, знал: Эдик хотел в армию, потом в спецотдел. Нет, Эдик, ты уже стал Змеёй. Так будет лучше.

Полоз тренировал Змей лучше, чем его самого тренировал Леон. Он искал везде, где только можно, различные методики воспитания воинов: самураи и тамплиеры, армия Чингисхана и римские легионеры, спартанцы, импи, мохоки, “бессмертные”. Анализировал, сравнивал, заимствовал то, что пригодится ему и его Змеям.

Тренировки на выносливость и силу. Командная работа. Знания видящих. Полоз читал дневники Леона и Шпиля, пока тот уезжал зарабатывать на жизнь себе и своему семейству. Разглядывал экзотические амулеты и сувениры, изображающие заморских существ. Рассказывал обо всём прочитанном и увиденном Ужику.

Для того, чтобы быть Змеями, недостаточно накачать мышцы или прочитать больше всех книг про тварей. Надо тренировать внимание и память. Надо помнить, что кругом чужаки. Надо всегда быть готовым дать им отпор.

Есть мы, есть они. Они разные. Одни предают и сдаются, прощают, не найдя сил отомстить, и плачут. Другие хотят уничтожить и поработить, они ломают и унижают, бьют в спину и смеются, глядя, как тебе больно. Третьи не видят дальше своего носа, они лгут и льстят, чтобы устроиться получше, унижаются и заискивают.

Змеи другие. “Мы отличаемся от всех них!” — говорил Полоз, и ему верили.

Новость о страшнике принёс Аспид.

Змеи привычно собрались в доме Полоза, лениво обсуждая, чем бы заняться. Аспид задержался в училище и примчался только в полшестого.

С порога заявил:

— Кажется, у нас страшник завёлся! Ну, там, в подземном переходе за культуркой!

“Культуркой” назывался старый колледж культуры и искусства, закрывшийся ещё до рождения Аспида.

— Один пацан рассказывал, что там жуткая жуть творится! Ночью идёшь: шорохи, шёпот, скрип и шаги за спиной. Оглянешься — никого! У девчонки одной там бабка монстра видела. Правда, бабка — алкашка, но клянётся, что в этом переходе мёртвяк с топором. Ну, страшник же, да?

Аспид лучился ликованием, как будто уже убил тварь и рад получить награду.