– Тьфу ты, – зло сплюнул Спиридов. – Сколько можно душу изводить своими сумлениями?

Адмиральский катер спускали прямо на ходу. Гребцы съехали в него по шкентелям, за ними, кряхтя и сопя, сполз адмирал. Со всех сторон к «Иерархам» спешили шлюпки. Поднявшись на борт линейного корабля, Спиридов оттащил графа в сторонку и еще раз объяснил все намечаемое.

– Ворочать обратно поздно, в полдвенадцатого мы должны вступить в сражение, жребий брошен! – заявил он под конец.

Затем подозвал к себе капитанов и еще раз предельно кратко изъяснил им диспозицию. Отдельно наставлял Клокачева с Хметевским:

– Вам ордер особый! «Европе» надлежит со всею фурией нападать на ближайший от турецкого флагмана корабль. Я же, прикрывшись позади «Святителей», беру на себя сам флагман. Глядите в оба!

Капитаны торопливо разъезжались по кораблям. Стыдясь минутной слабости, Орлов диктовал секретное откровенное письмо в Санкт-Петербург:

«Увидев оное сооружение (турецкий флот. – В. Ш.) я ужаснулся и был в неведении, что мне предпринять должно, но и храбрость войск, рвение всех принудило меня решиться и, несмотря на превосходящие силы, отважиться атаковать – пасть или истребить неприятеля».

Полуденный бейдевинд бодро трепал вымпела. Передовые корабли, окутанные облаками парусов, спешили в бой. Отставал лишь арьергард внезапно «оробевшего» Эльфинстона. Над «Тремя Иерархами» взлетали по фалам и рассыпались на ветру комки сигнальных флагов. Орлов запрашивал Спиридова: – Будем ли ждать арьергардию? С «Евстафия» ответили кратко: – Вперед!

Первой крушила дубовым форштевнем волну «Европа», за ней – «Евстафий» и «Три Святителя». Сзади их настигали корабли кордебаталии: «Иануарий», «Три Иерарха» и «Ростислав»*. Грозно и мощно полоскались по ветру Андреевские флаги. Русская эскадра входила в сражение. Она входила в бессмертие!

Глава третья

Дай Лиру!

Брань воспеть Чесменскую хочу.

В бессмертие ее история включает…

Капитан «Европы» Федот Клокачев прекрасно понимал всю ответственность, на него возлагаемую. Ему сегодня первому – весь шквал ядер и пуль, честь и слава – все сполна!

Сразу же по прибытии с «Евстафия» собрал он команду. Сказал просто:

– Ребята! Сегодня баталия особая. Не бывало еще таковой у флота российского. Будем же биться с супостатами до последнего вздоха своего!

Матросы кричали «ура!», офицеры салютовали шпагами.

И вот теперь «Европа» уверенно шла в самую гущу неприятельского флота.

Над просыпающимся морем стояла тревожная тишина, нарушаемая лишь легким плеском волн да гудением парусов.

Не открывая огня, линейный корабль подходил вплотную к туркам. Палубная команда замерла на брасах, артиллеристы – у орудий, абордажные партии – на палубе. Сблизившись с неприятелем, Клокачев привел корабль к ветру, ложась на новый курс вдоль турецкой линии. Еще несколько минут – и грянет бой…

Оглядевшись, капитан «Европы» сразу же понял весь драматизм положения русской эскадры. Арьергард отставал от главных сил более чем на четыре мили. Эльфинстон еще только начинал наполнять паруса ветром…

Окончательное соотношение противостоящих сил стало таким: шесть российских кораблей против шестнадцати турецких. Но отступать было поздно.

Клокачев посмотрел вперед. Флот Высокой Порты был расположен превосходно. В первой линии застыли на якорях 80-пушечный «Реал-Мустафа» под флагом Гассан-бея, 90-пушечный «Капитан Алибей» и «Патрона-Реала», 100-пушечный гигант «Капудан-паша», «Патрона-Аукаре», «Мелинос-Ахмед», «Джафер-бей», «Ахмед», «Эмир-Мустафа» и «Султан».