Место «Трех Святителей» в линии занял шедший следом «Иануарий» под командой капитана Борисова*. «Иануарий» бился сразу с двумя неприятельскими кораблями. «Святители» же сражались сразу против всех…*

В самой гуще вражеского флота Степан Хметевский совершил невероятное, проделав головокружительный маневр. Прорезая строй турок, его корабль дерзко снес своим утлегарем флагшток одного из кораблей неприятеля вместе с флагом.

По «Трем Святителям» палил весь османский флот. Стреляли не только ядрами, но и огромными мраморными глыбами из тяжелых орудий нижних деков. Разнесло вдрызг трельяжную сетку на корме, перебило оконные пилястры. То там, то здесь вспыхивали пожары.

Упал, истекая кровью, мичман Сукин, пали корабельные подштурмана Крылов и Журавлев. Вдребезги разнесло возлежавших на корме амуров и сирен. Ядра, как мячи, прыгали по палубе.

– Ой, худо мне! – кричал, хватаясь за оторванную руку, какой-то шхиманмант.

Осколком мрамора пробило голову Хметевскому. Скрипя зубами, вырвал его капитан из раны, перевязал голову платком и, как ни в чем не бывало, встал подле штурвала: – Не падай духом, детушки, ободрись!

Работа кипела: в интрюме тимерманы укладывали на пробоины презенги, палубная команда меняла брасы, артиллеристы палили без передыху…

И турки не выдержали. Вначале с одного, а затем с других кораблей, находившихся подле «Святителей», целые толпы их стали бросаться в воду, спасаясь от губительного огня русских.

– Пушки гяуров стреляют сами! – орали турецкие матросы. – Люди так не могут! Аллах не желает нашей победы!

– Ишь сигают, окаянные! – радовались на «Святителях». – Знай наших да поминай своих!

Разбив два ближайших неприятельских корабля и устранив одновременно повреждения, корабль «Три Святителя» стал выбираться к своим. Над местом сражения висела непроницаемая мгла.

«Воздух наполнен будучи дымом, скрывал корабли от вида друг друга так, что и лучи солнца померкли».

В этой неразберихе корабль «Три Иерарха», будучи на ветре, пальнул в сторону «Святителей», приняв его за неприятеля. К счастью, ядра пронеслись мимо. Со «Святителей» раздалась ругань в адрес стрелявших. Признав русскую речь, раздосадованные случившимся конфузом, артиллеристы «Иерархов» быстро перенесли огонь туда, где за клубами дыма кричали не по-нашему да вдобавок ко всему еще истошно визжали. Там уж точно были турки, свой брат-россиянин визжать привычки не имеет! Скоро «Три Святителя» под дружное «ура» всей эскадры занял место в общем строю и сразу же включился в сражение. Вслед за Хметевским уже вводил в батальную линию свою «Европу» Клокачев, следом неотступно шел «Ростислав». Проходя вдоль всего турецкого строя, русские корабли поочередно ворочали обратно и, вернувшись к его началу, вновь начинали движение вдоль линии. Страшная, кровавая карусель!

Времени было двенадцать с половиной пополудни, а сражение еще только набирало полную силу.

Слов нет, турки в тот день бились отчаянно. Но русские моряки противопоставили этому отчаянию великую решимость.

К часу дня стал наконец подходить шедший, как говорили в русском флоте, «в замке» арьергард. В это время на флагманском корабле Эльфинстона «Святославе» происходили весьма странные события. Еще в самом начале баталии внезапно приключился приступ медвежьей болезни с капитаном «Святослава» Роксбургом, и командование принял на себя вахтенный начальник Григорий Козлянинов. В помощь ему встали лейтенанты Ханыков да Мельников – ребята молодые и дерзкие.