Курс флотилии контр-адмирал проложил к Керченскому проливу, где, по данным лазутчиков, находилась сильная турецкая эскадра. Шли двумя отрядами. Первый из новоизобретенных кораблей вел капитан Сухотин, второй, из мелких судов да казачьих лодок, – капитан Скрыплев. Сам командующий – на «Хотине» под белым брейд-вымпелом.

Осторожно, делая промеры глубин, вошли в пролив. Штормило. Вскоре обнаружили и турок. Неприятель держался под берегом, но ветер не позволил его атаковать немедленно. Русские ж корабли, едва наполнив свои паруса, немедленно устремились вперед, лавируя в ордере баталии.

Не приняв вызова, турецкие суда на парусах и на гребле старались оторваться от неожиданного противника. Внезапный шквал с густою мрачностью и дождем накрыл противоборствующие стороны. Туркам это было на руку; наши, наоборот, в азарте кляли погоду на чем свет стоит.

Но едва погода улучшилась, атака была продолжена. Турки, не сделав и выстрела, пустились в бегство, наши неотступно их преследовали. Погоня продолжалась целые сутки, пока турецкие суда не нашли себе прибежище под стенами Еникальской крепости. Так бескровно и лихо был изгнан турецкий флот из Азовского моря, изгнан навсегда!

В своем донесении в столицу Сенявин писал: «Выгнанных из Азовского моря судов больших и малых, как-то: шебек и полугалер видно было 14, а теперь в заливе Керченском до 30; по сей час я могу уверить… что милостию Божиею на Азовском море владычествует флаг всероссийской императрицы, с чем и имею честь… поздравить».

На русских кораблях настроение было самое боевое. Матросы шутили:

– Извинить-то робость турков можно! Наложишь в шальвары, когда на тебя целый флот налетает, да не с моря, как везде принято, а с Азовских высоких гор!

Заслуги Сенявина без внимания императрицы не остались. За успешное и скорое строительство флотилии он был пожалован орденом Святой Анны, а за бескровную победу при Еникале получил орден Святого Александра Невского – второй по значению в империи!

Сам же флагман флотилии Азовской столь щедрые награды расценивал как аванс, а оттого трудился не покладая рук своих. На Хоперских верфях заложил Сенявин сразу два 32-пушечных фрегата для будущих действий на море Черном. С названиями не мудрствовал. Первый из фрегатов назвал «Первым», второй же «Вторым». Изыскивал адмирал и способы борьбы с червями-древоточцами, что в южных водах изъедают корабельную обшивку. Самолично травил их всяческими отравами и в банках стеклянных отсылал в адмиралтейств-коллегию для обозрения.

А в конце июля 1771 года под ударами русских войск пали Еникале и Керчь. Отныне путь в Черное море был для русских кораблей свободен!

Теперь нам надобны настоящие линейные корабли! – сетовал Сенявин. – Без оных с флотом турецким совладать нам трудно будет!

Однако старые верфи строить суда столь больших размеров не могли. И все же командующий нашел выход. Он велел закладывать фрегаты, но размеров больших, чем прежде. Сидя ночами над чертежами и расчетами, добился Алексей Наумович и того, что разместил он на тех фрегатах до 58 пушек. Почти столько, сколько несли на себе корабли линейные!

Кампанию следующего, 1772 года, азовцы начали вдоль всего крымского побережья, надежно прикрывая его от возможных турецких десантов. Отряды контр-адмирала Баранова, капитанов Кингсбергена и Сухотина непрерывно крейсировали на подходах к полуострову. Сам же Сенявин с сильным резервом находился на якорях у Керчи, готовый по первому сигналу броситься на пересечку неприятельской эскадре.

В течение всего года турки так и не решились напасть на русские корабли, ограничиваясь лишь разведкой да мелкими пакостями. Сенявин же, не теряя времени даром, сколачивал экипажи, готовя флотилию к грядущей борьбе за обладание Черным морем. Ни у кого сомнений не было, что нынешнее затишье временное.