Чубакка громко перечислил системы, требующие ремонта. Сигнал от пассивного датчика прервался на вход и на выход. Одну из грузовых скоб заклинило в открытом положении. Из-за перепада мощности в компенсаторе ускорения генератор гиперпривода перешел в режим блокировки. Генератор щита левого борта перегревался, скорее всего, из-за утечки охлаждающей жидкости.

Хан хрустнул пальцами:

— Бывало и хуже.

Чубакка завыл, и одновременно откуда-то из глубин корабля раздался женский смех.

Хан не помнил, как уснул. Последнее, что он помнил четко,— как ползком протискивался в слишком узкое для него пространство, держа в зубах гидроключ, чтобы в третий раз отрегулировать силовую муфту. А потом он всплыл из тьмы, глубокой и черной, как сам космос, и оказался на своей койке. Он повернулся на бок, зевнул и медленно сел. Правый бок чувствовал себя так, будто был сплошным синяком; спина затекла. На нем все еще была черная офицерская форма, помятая и грязная. Капитан снял мундир и отбросил в сторону. Судя по судовому хронометру, он проспал около четырнадцати часов, и, мельком взглянув на панель индикаторов основных систем, он понял, что большую часть этого времени Чуи работал не покладая рук. Не считая утечки охлаждающей жидкости и нестабильного сигнала пассивных датчиков, корабль был готов к полету. По крайней мере, насколько может быть готовым к полету корабль с застрявшей в корме ракетой.

Прежде чем натянуть собственную одежду, он осмотрел раны. Черные язвочки опоясывали левое запястье, на котором он висел над пропастью под окном квартиры повстанческой шпионки. Красно-черные синяки на бедре и плече появились, когда его «подбирал» с ретрансляционной башни «Сокол». Происхождения длинной глубокой царапины на груди он припомнить не смог. Капитан был потрепан, как и его корабль. Он положил ладонь на палубу и ощутил мягкую вибрацию двигателей.

— У нас снова получилось,— тихо вымолвил он.— Но в этот раз мы действительно прошли по краю.

Одно мгновение он ждал, что корабль ответит, а потом принялся одеваться.

В пассажирском отсеке сидевшие рядышком за единственным маленьким столиком Скарлет и Чубакка что-то ели из серо-желтых мисок. Когда вошел Хан, Скарлет подняла глаза и широко улыбнулась, явно радуясь его появлению. Девушка нарядилась в темные брюки и светлую рубашку с распахнутым воротом, которая была ей немного великовата. Он чувствовал себя так, будто продержался три раунда против ранкора, а она выглядела, словно несколько месяцев отчаяния, лжи, тайн и насилия были длительным отпуском.

— Доброе утро, капитан соня,— поздоровалась она.

— И тебе того же,— ответил Хан.— Ты что, взяла мою одежду?

Она пожала плечами:

— Из всего многообразного мира моды я бы не выбрала именно этот комплект, но в этой поездке у меня с собой донельзя мало багажа.

Капитан повернулся к Чубакке:

— И ты дал ей мою одежду?

Вуки указал на свою покрытую мехом шкуру и приподнял массивную рыжую бровь.

— Верно подмечено,— признал Соло.

— Если тебе не...

— Нет,— оборвал ее Хан.