— Где закупил? — уточнил Турецкий, по рассеянности стряхнув пепел с сигареты в кофейную чашку. (Разговор происходил в кофейне на Дмитровской.)

— У него по этой части куча знакомых в Москве. Один завскладом, один химик… В общем, пятеро или шестеро. Я их всех указал в отчете.

Турецкий взялся было за чашку, но Денис показал на нее пальцем и сказал:

— Я бы на твоем месте не стал из нее пить.

— Почему? — не понял Александр Борисович.

— Благодаря тебе это больше не чашка, а пепельница.

Турецкий поставил чашку на блюдце и чертыхнулся. Затем весело посмотрел на друга и сказал:

— Ну и как тебе, Деник, в шкуре «живца»?

— Не хуже, чем в любой другой, — пожал плечами тот. — Даже добавляет остроты. Жизненные впечатления становятся ярче, когда думаешь о том, что ты — всего лишь мишень.

— Ты теперь философом заделался?

Грязнов усмехнулся:

— С вами еще и не тем заделаешься.

— Ладно, ладно. Меня уже твой дядька за самодеятельность отчитал. «Уж лучше бы ты, — говорит, — из

меня мишень сделал, чем из племяша». Представляешь его в виде «живца»?

— Н-да… — задумчиво улыбнулся Денис. — Тогда бы Кириллов с вас не меньше ста штук потребовал. Генералы нынче дороги.

Турецкий покачал головой:

— Да нет, Деник, наоборот. Их нынче за бесплатно пачками на тот свет отправляют. Киллер, понимаешь, нынче пошел принципиальный. Действует сугубо по убеждениям. Хорошо хоть Кириллов и Бебиков не пошли по этому пагубному пути.

Денис неопределенно покивал рыжей головой.

— Что будешь делать, если они задаток потратят? — неожиданно спросил он.

— Придется выплачивать Берлину из зарплаты, — с иронией ответил Турецкий. — Хотя он был так любезен, что даже расписку с меня не взял. Уверял меня, что поймать убийц генералов для него святой долг.

— Долго вы его на это раскручивали?

— Нет. Просто сказал, что единственный шанс освободить Кизиковых — это найти истинного убийцу. А для проведения операции требуются финансовые средства. Он тут же выразил желание выписать чек.

Денис нахмурился и вздохнул:

— Грязно играете, Александр Борисович.

— Я этим не горжусь, — помрачнев, ответил Турецкий. — У нас с тобой грязная работа, Деня. Но пусть уж лучше мы немного выпачкаемся, чем всякая сволочь по улицам разгуливать будет. И вообще, не корчь из себя Володю Шарапова. Не похож.

— Да и вы на Жеглова не тянете, — парировал Денис.

— Это почему же? — поднял брови Турецкий.

— А потому что слишком щепетильны. Небось по ночам теперь из-за этих денег не спите, все со своей совестью договориться пытаетесь.

— Ты теперь не только философ, но и психотерапевт, — недовольно констатировал Турецкий. Он снова потянулся к чашке с недопитым кофе, но вспомнил про пепел и отдернул руку. — Ч-черт. Знаешь что, Фрейд, давай-ка мы с тобой пропустим по кружечке пива? Для успокоения совести.

— Разве только безалкогольного.

— Ну безалкогольного так безалкогольного, — нехотя согласился Александр Борисович, повернулся и щелкнул пальцами, подзывая официанта.

4

День выдался пасмурный. Небо затянулось тучами, а пахнущий гарью воздух отяжелел и набух от влаги; он лип к лицу, как мокрый платок, и давил на грудь, как ящик с песком.