|
Тай никогда не послал бы мне предупреждение против самого себя, если бы он был тем самым… Потом я своими глазами увидела, как подпилены литеры «б», и «д», и «т», и поняла, что Тай никогда не стал бы этого делать, если бы он действительно посылал те самые письма… — Бонни сделала паузу, чтобы перевести дыхание. — Видите? Он постоянно лгал! Поэтому я пошла к Таю и…
Пока это продолжалось, мистер Квин лежал на полу, изучая потолок над головой. Почему он так колеблется и шатается? Ах, вот оно что! Он понял. Это землетрясение! Калифорния проявляет свой характер! — Да, — проворчал Тай. — Мы сравнили пакости, которые говорил нам этот тип с глаза на глаз! Надо было давно так поступить! Он фактически пытался заставить каждого из нас поверить, что другой — убийца! — Да, он говорил мне… — Проклятый убийца говорил мне… Конца этому не было видно. Кто-то на кого-то жаловался, кого-то обвинял, но мистер Квин, хоть убей, не понимал, кого и в чем. Он застонал, пытаясь подняться. — Давайте, поднимайтесь! — абсолютно бесчувственным голосом сказал Глюке. — Всего лишь небольшая затрещина, не более того! Не сказал бы, что вы ее не заслужили, вы, одинокий волк! — Гнусный субъект даже захихикал, помогая мистеру Квину принять сидячую позицию. — Как самочувствие? Надеюсь, ужасное? — У меня сломана челюсть, — промямлил мистер Квин, ощупывая вышеназванный орган. — О-о, моя голова! — Он с трудом поднялся на ноги. — Пытался убедить Бонни, что это я посылал те проклятые письма! — прорычал Тай, снова сжимая кулаки — Зачем бы он порол такую чушь, — торжествующе воскликнула Бонни, снова смыкая объятия на шее своего героя, — если бы сам их не посылал? Ответьте, если сможете! — У меня была причина, — коротко возразил Эллери. — Где здесь зеркало? Он побрел к большому трюмо в холле и придирчиво осмотрел свою физиономию. Когда Эллери занимался весьма осторожным исследованием повреждения, сосредоточенного в быстро растущей припухлости на конце челюсти, приобретавшей цвета гелиотропа, прозвенел дверной звонок, и Клотильда торопливо пробежала мимо него, впуская в прихожую двух мужчин. Все еще затуманенному взору Эллери один из вновь прибывших показался угрюмым и медлительным, зато другой — проворным и возбужденным. Он протер глаза и прислонился к стене, чтобы справиться с головокружением. — Впустите их, — пробормотал он. — Глюке, разве я не говорил вам… Очевидно инспектору пришла в голову та же мысль, поскольку он выбежал в дверь, чтобы поговорить со своими людьми. Угрюмый и медлительный не спеша проследовал мимо Эллери, не подавая вида, что узнал его, и вошел в гостиную; проворный и возбужденный проделал то же самое значительно быстрее. Мистер Квин, довольный тем, что челюсть его находится на своем месте, поплелся ко входу в гостиную и зажмурил глаза. Медлительный стоял посреди комнаты, глядя на Бонни. Он просто стоял и смотрел. Лицо его было красно, словно на нем застыл некий непроходящий румянец. — Это Бутч, — жалобно проговорила Бонни. — О, послушай, Бутч, — начал довольно вызывающим тоном Тай. — Мы собирались сообщить тебе, позвонить или заглянуть… — К дьяволу все это! — заорал проворный. — Мне наплевать, как вы, два постельных клопа, намерены строить свою личную жизнь, но будь я проклят, если понимаю, почему вы так гнусно обходитесь со своей родной студией! — Отвяжись! — коротко бросил Тай. — Бутч, мы действительно должны тебе… — Отвяжись? — единственный глаз Сэма Викса метал молнии. |
