Старик с живостью отчаяния отшвырнул в сторону индейское покрывало и потянулся за ружьем, стоявшим у его изголовья. Но Эллери оказался более проворным.

— Э, нет, — сказал он, вручая ружье инспектору. — Еще не время, сэр!

— Ничего не понимаю, — воскликнула Бонни; взгляд ее растерянно перебегал с Эллери на старика и обратно. — Какая-то бессмыслица! Вы говорите так, словно… словно этот человек — не мой дедушка!

— Так оно и есть, — ответил Эллери. — У меня имеются все основания подозревать, что перед нами человек, якобы покончивший жизнь самоубийством, — старый, отчаявшийся и больной человек, известный в голливудской общине статистов под именем Артура Уильяма Парка, актера.

Если инспектор Глюке и ожидал каких-либо откровений, то не таких ошеломляющих; он оторопело уставился на съежившегося на кровати старика, спрятавшего лицо за сморщенными руками.

— Этот сэндвич и ледяной чай, — продолжал Эллери, — навели меня на мысль о возможности подмены Толленда Стьюарта. Я начал сопоставлять мелкие детали друг с другом; детали, которые озадачили меня или ускользали прежде от моего внимания, но которые стали складываться в единое целое после того, как у меня возникли подозрения.

Прежде всего, подмена была вовсе не трудным делом; в данном случае совершить ее было проще простого. Сложность замены одного человека другим заключается в том, что двойники встречаются крайне редко, и даже самый искусный грим при длительном контакте с самозванцем не может ввести в заблуждение людей, хорошо знающих того, кто подвергся подмене.

Однако, — пожал плечами Эллери, — кто хорошо знал Толленда Стьюарта? Его родная дочь посетила его всего два или три раза за последние десять лет; но даже если допустить, что Блайт сумела бы распознать подмену, она была мертва. Бонни? Едва ли; она не встречалась с дедом с тех пор, как носила детские переднички. Доктор Джуниус? Пожалуй, он единственный, кто виделся с Толлендом Стьюартом ежедневно, изо дня в день, на протяжении десяти лет… нет-нет, доктор, уверяю вас, это бесполезно. Дом окружен, а за дверью дежурит полицейский.

Доктор Джуниус прекратил попытки незаметно приблизиться к двери и застыл, нервно облизывая губы.

— Потом был инцидент в воскресенье, когда мы прилетели сюда после обнаружения мертвых Джека и Блайт в самолете Тая на плато. Мне показалось тогда, что я расслышал шум мотора сквозь грохот грома. Я вышел под дождь и хоть не увидел самолета, но зато увидел человека, лежащего сейчас в постели, притаившегося снаружи у стены дома с пилотским шлемом на голове. В то время это только удивило меня, но когда я заподозрил подмену, то понял, что объяснение здесь весьма простое; этот человек был только что доставлен в усадьбу Стьюартов самолетом, мотор которого я слышал. И, несомненно, пилотируемым Лу Бэскомом, улетевшим с плато до нас на армейском транспортнике. Лу имел навыки летчика, что мне было известно, поскольку он сам вызвался пилотировать свадебный самолет, когда обсуждался план организации торжественной церемонии обручения Джека и Блайт; более того, он даже предлагал использовать для этой цели свою собственную машину. Так что Лу, должно быть, вернулся в аэропорт с военным транспортником, захватил Парка в его жилище, высадил его здесь, в поместье Толленда Стьюарта, и спокойно вернулся в Лос-Анджелес. Вы ведь, Парк, не так ли?

Старик в постели открыл лицо. Доктор Джуниус попытался что-то крикнуть, однако закрыл рот, так и не издав ни звука.

— Вы ведь не Толленд Стьюарт?

Старик не шевельнулся и не ответил, Лицо его совершенно изменилось; резкие черты еще более обострились, но утратили былую раздражительность и злобу; теперь он выглядел просто больным и старым, точно замшелый валун, человеком, до смерти усталым и измученным.