Ведь попыталась, правда? Но боги, надо сказать, не на твоей стороне, старушка, потому что я завладел твоим письмом и скоро убью Шэрон. Имеющий уши… да слышит!

И я уже знаю как, где и когда.

Дневник Джини

Прежде чем вернуться к себе, зашла посмотреть и прочитала это. Что он нашел мое письмо и собирается ее убить. Днем все они ели с большим аппетитом. Ни на миг у меня не было возможности остаться наедине с Шэрон. Кто‑нибудь из них все время отирался поблизости. Они вьются вокруг девушки, как мухи у мясного прилавка. Его утренний приход вызывает во мне беспокойство. Значит, он не боится рисковать, и, кроме того, здесь, выходит, кто хочешь может бродить никем не замеченным, и в тех случаях, когда я считала, что одна, я, может быть, была отнюдь не одна. Мороз по коже пробегает.

Остаюсь. По сути, я не так уж много могу потерять – разве что жизнь; но есть же на свете вещи недопустимые, и потом, не знаю… я влипла. По самые уши.

Может, он пичкает меня наркотиками? Пихает их в еду? Исключено. Когда они дома, я почти не отлучаюсь из кухни. Может, в этой бутылке джина – наркотик? Нужно бы попробовать. Нет.

Открыла бутылку и понюхала.

Пахнет добрым джином. И ничем другим. Глотнула чуток. Сижу и жду.

Ничего. Самый обыкновенный джин. Не понимаю. Дочитала вторую книжку. Уже шесть, сейчас они явятся; ничего нового я не узнала.

Все те же загадки. И усталая старушка Джини.

7. СОКРУШИТЕЛЬНЫЙ УДАР

Дневник убийцы

Сегодня за ужином Шэрон спросила, не собираемся ли мы покататься на лыжах. Папа сказал: «Конечно, если и дальше будет идти такой снег, в воскресенье поедем». Она улыбнулась.

Она хорошенькая, когда улыбается. Правильно: улыбка – ловушка для простачков, западня для дурачков.

Со мной, малышка, этот номер не пройдет.

Пока ты, Джини, прислуживала нам своими красными руками деревенской девушки, я поглядывал на тебя – ты внимательно за нами наблюдала. Смотрела и на меня – я заметил, как ты смотрела: видела лишь мое лицо, глаза; но за этой парой глаз, в которые ты смотрела, был я – два других устремленных на тебя горящих глаза, которых ты в упор не видела.

Вообще‑то ты довольно забавна, бедняжка Джини, но не умеешь ты видеть суть под внешностью.

Вернемся к Шэрон, дорогой дневник; завтра мы все идем в кино – отличный темный зал, наполненный самыми разнообразными звуками: шорох кулечков из‑под жареной кукурузы, хлопанье открываемых бутылок, стук падения тела заколотой ножом девушки…

Пока, Джини, пока, дневник; хочу спать, надеваю пижаму и заваливаюсь в постель.

Дневник Джини

16.30. Мне определенно не везет. Утром не смогла подняться наверх, так как Старушка приболела – не то мигрень, не то еще что – и все время сидела у себя.

В полдень не удалось поговорить с Шэрон с глазу на глаз – они все вместе играли в «Скрабл». Теперь уехали. И к ужину не вернутся, потому что везут Шэрон в кино. И доктор туда же собрался. Не скажешь, чтобы у мальчишек была такая уж привольная жизнь, но вообще‑то… тем лучше, если учесть все обстоятельства.

Старушка устроилась внизу перед телевизором; заскочу‑ка я наверх.

Черт тебя дери, собачий сын! Мне обязательно нужно быть там сегодня вечером! Но как же он посмеет – под носом у отца? Может, все это блеф? Чтобы запугать меня? Посмотреть, как я, взмыленная, ввалюсь в кинотеатр, вволю посмеяться надо мной своей, как он выразился, «скрытой сутью».