Смех… какие‑то люди смеются – кто‑то пошутил, и все хохочут, – кто это так хохочет? В окно, быстро, – пожар, нет, какой пожар, что я такое плету?

Думали, напоили меня, болваны несчастные… Может даже, снотворным накачали… Он поднимается наверх – идет по лестнице и смеется, кто там? Кто поднимается по лестнице? Кто смеется у меня под дверью? Волк, это волк, я должна поторопиться, должна очнуться; кто‑то поворачивает дверную ручку – заперто; но кто‑то упорно вертит ручку; я еще не сошла с ума, я знаю, кто это!

Не пойду открывать, сейчас прыгну вниз и умру в снегу, от холода; простыня – крепче держаться за простыню, он уже колотит в дверь – стучи, стучи, меня уже нет, я хитрее тебя, ж!..

Ну вот – я внизу. От холода дыхание перехватывает, мне лучше, блевать больше не тянет, и вижу я лучше, но снег такой густой, я… кто‑то высунулся из моего окна, там чей‑то силуэт, – хорошо еще, что меня там нет, он убил бы меня; где калитка, я… холодно… где же она, неужели никто не придет на помощь, неужели никто не поможет мне? Бегом к калитке.

Ой!

Больно. Мне больно. В груди больно, все вокруг черно, я… снег такой холодный – я лежу в снегу, я… подо мной что‑то горячее, что‑то… оно течет по пальцам… несправедливо, я не должна погибнуть, это несправедливо; нечестная игра была, папа… я не виновата… сейчас… нет, не хочу; какой‑то шум, у меня лицо в снегу, совсем рядом – какой‑то шум, сюда кто‑то идет – это он!

Сейчас все узнаю… смех какой‑то дурацкий… это – он; чье‑то дыхание; не хочу умирать – дайте, дайте мне последнюю возможность… Болван, меня найдут в снегу, ясно – никакое не самоубийство, тебя арестуют и повесят, они повесят тебя!

Там, возле машины, – позвать их, скорее; они не слышат из‑за бури; пусти, сволочь, пусти меня! Они там, с доктором… НО ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ – их, оказывается…

– Прощай, Джини, надеюсь, ты веришь в воскрешение душ…

Поэтому‑то Шэрон и говорила… какая же я дура, как была дурой – так и осталась; ведь знала же, а теперь слишком поздно; прощай, Джини, прощай; если бы я могла доползти до улицы… к чему. Все пропало, все…

* * *

Утром 28 декабря тело Джини Морган, тридцати одного года отроду, служанки, было обнаружено в ее комнате – без признаков жизни. Вероятно, молодая женщина покончила с собой выстрелом в грудь.

В результате проведенного расследования установлено, что произошло самоубийство на почве переживаний из‑за предстоящего ареста. Действительно, Джини Морган находилась в розыске по поводу совершенной ею кражи со взломом; кроме того, ее подозревали в убийстве шестимесячного ребенка, совершенном по неосторожности, в состоянии сильного алкогольного опьянения.

Джини Морган была похоронена на кладбище того городка, где разыгралась эта трагедия.

Во время похорон была сильная буря; гроб из черного дуба, купленный на средства семьи, где покойная работала, несли четыре сына доктора Марча.

Между прочим, существует целая серия фотографий – репортер местной газеты запечатлел церемонию. На них – метель; доктор, его жена и четверо юношей, склонив головы, слушают панихиду по умершей.

Один из снимков получился довольно любопытным: доктор, его жена и мальчики подняли головы и дружно смотрят прямо в объектив. Создается такое впечатление, будто все они улыбаются, – видимо, произошло какое‑то искажение пленки.

эпилог

В слабом свете сумерек сидящий напротив меня мужчина улыбается.