Тодороки почувствовал, что Цуруку смотрит на него как на кровного врага. «Было бы можно, сменил бы тебя на более понятливого подчиненного» – вот, наверное, истинные чувства Цуруку. «Да я и сам за то, чтобы меня поменяли…» Тодороки захотелось вздохнуть. Однако, ввиду желания подозреваемого говорить только с Тодороки, и его отстранение, и самоотвод несли одинаковый риск.

Трудно представить себе, чтобы предсказание Судзуки сбылось по чистой случайности. Ничего не остается, кроме как полагать, что вторая и третья бомбы тоже существуют. Исходя из этого, самый быстрый способ предотвратить эти дурацкие теракты – заручиться сотрудничеством преступника, который сам пришел в полицейское отделение. С другой стороны, если настроение у него испортится и он решит уйти в несознанку, ничего хорошего тоже не будет. Если где-то что-то в результате взорвется и кто-то погибнет, тогда из полиции просто сделают отбивную.

«И первым, кто получит по морде, буду, наверное, я…»

Тодороки развернулся и проследовал обратно в следственную комнату. Времени-то уже двадцать два часа пятнадцать минут. До второго предсказанного Судзуки взрыва осталось меньше сорока пяти минут.

2

Когда Тодороки вернулся, Судзуки безучастно смотрел на матовое стекло окна следственной комнаты. Исэ, оставленный присматривать за Судзуки, хмуро глянул в сторону Тодороки и слегка покачал головой. В отсутствие детектива ему было приказано получить хоть какую-то информацию от Судзуки, но все его попытки, похоже, оказались тщетными.

– Господин Су-дзу-ки, да, взрыв произошел.

Судзуки посмотрел перед собой. Тодороки откинулся в своем трубчатом кресле и сделал преувеличенно беспомощное лицо.

– Оправдалось твое мистическое озарение. Но что толку, если ты сказал об этом в самый последний момент? После взрыва никакого смысла от таких рекомендаций нет.

– Вот как?.. Да уж, так и есть. Наверное.

Тодороки посмотрел на сконфуженно смеющегося над собой Судзуки и объявил:

– От взрыва пострадали и получили тяжелые ранения три человека. Говорят, один из них скоро умрет.

Судзуки наморщил лоб: «Вот как?» Впрочем, никаких признаков волнения он не проявлял.

Тодороки положил руки на стол и начал говорить так, будто просто хотел поболтать о жизни:

– Вот тоже, пара девушек… Вроде бы они взяли отпуск в одно и то же время и приехали из провинции поразвлечься. И по дороге в гостиницу с ними случилось это происшествие. Говорят, у одной осколки разбитого оконного стекла застряли в правом глазу и в горле.

– Сочувствую им, – произнес Судзуки.

Надо было видеть, как он исполнил это свое «сочувствие». Голосом и лицом он имитировал скорбь, а его ссутуленная фигура, прямо как для учебника, выражала дешевую жалость.

– Нет уж, не смогу я одолжить тебе сто тысяч иен.

– Это почему?

– Человеку я еще мог бы дать в долг, но вот чудовищу не хочу давать даже одного сэна [7]. Чудовище ведь потом мне денег не вернет, правда?

– Хоть у меня такое тело и метаболический синдром, я самый что ни на есть настоящий человек.

– Ой ли? Не назовешь человеком того, кто со спокойным лицом калечит людей.

– Это про меня? Прекратите, пожалуйста. Я не устраивал этот взрыв. У меня просто сработало мистическое озарение.

– Неважно, бомбист ты, который убивает девушек и при этом улыбается, или экстрасенс, предсказывающий преступления благодаря своему мистическому озарению. В любом случае тебя невозможно назвать нормальным человеком.

– Нормальным человеком, говорите?

– Да. Есть люди, которых ты можешь не знать по имени или в лицо, но с которыми вместе составляешь человеческое общество.