Зеленые Дашкины глазищи искрились.

– Будь уверен: даже если б я сама была трупом девицы, я бы ответила на твою страсть.

Мы рассмеялись, и я напомнил:

– Сейчас Илюшка вернется.

– Его проблемы, – заявила Дарья.

В сей момент послышалось громыхание вперемешку с чертыханием, дверцы шкафа распахнулись, и в комнату ввалился Илья, мокрый с ног до головы. Мы с Дашкой едва успели отскочить друг от друга.

– Представляете, там дождь! – посетовал Илья, стряхивая капли с бороды. – Только искупаться собрался – и полило! Еврейское счастье называется!

– Это ж надо! – посочувствовал я.

– Кошмар! – добавила Дашка.

Илья окинул нас взглядом:

– Поссорились, что ли?

Мы с Дарьей хохотнули. Она сказала:

– Обсуждали перспективы современной живописи.

Илья хохотнул за компанию:

– Дообсуждаетесь!

Я заглянул в шкаф, в котором не было задней стенки. Между вешалками с Дашкиной одеждой проглядывал цветущий луг далекой неведомой планеты. Мы успели так привыкнуть к этому пейзажу, что уже воспринимали его как часть нашей однокомнатной квартиры. Там действительно шел дождь. Я закрыл дверцу шкафа.

– Ладно, – вздохнула жена, – пора перекусить.

Илья покачал головой:

– Я пас. Недавно пошуровал у вас в холодильнике, так что… Мне бы только обсохнуть, не то простыну.

Дашка потрогала его рубаху:

– Гольдберг, без паники. Ты сухой, как младенец в подгузниках фирмы «Хаггис». – Она отправилась на кухню. – Сварганить, что ли, яичницу с ветчиной?

– И побольше! – откликнулся я.

Илья между тем удивленно себя ощупывал.

– Только что был мокрым до нитки… – Он погрозил мне пальцем. – Мангустовские штучки!

Я поклонился:

– Не могу позволить, чтобы ты затопил мою квартиру.

– Резонно, – согласился Илья. – Не хочешь поработать в прачечной вместо сушилки?

– Подумаю. – Я подошел к окну. Здесь, в Москве, дождя не было. В стеклах дома напротив отражалось заходящее солнце. А во дворе, между красным «Москвичом» и желтым такси, топтался здоровяк Серега с капитаном Сычовой. Размахивая увесистой сумкой, Светлана темпераментно что-то вдалбливала своему партнеру. Тот вяло ей возражал. – Прямо напасть какая-то! – вырвалось у меня.

– В смысле? – уточнил за моей спиной Илья.

Тут с кухни донесся Дашкин голос:

– Гольдберг, освободи стол от своих закорючек! Присесть, блин, негде!

Илья метнулся на кухню:

– Ешь стоя! Молодая еще!

Воцарилась как бы тишина. Жена позвякивала посудой, Илья, видимо, складывал свои листы в папку. А во дворе капитан Сычова с малахольным Серегой обшаривали глазами окна нашего дома. Так и тянуло крикнуть им «ку-ку». К счастью, Дашка позвала обедать.

Мы сели за кухонный стол. Голод я чувствовал зверский, поэтому с хорошей скоростью молотил все подряд. Даша ела с аппетитом, но умеренно и благородно. А сытый Илья клевал, как птичка, просто за компанию. Ну и, разумеется, ему хотелось почесать язык.

– Кстати, Дуська, как ты нашла своего благоверного в кафе «Амброзия»?

– С бабой на коленях, – отрапортовала Дашка. – При всем честном народе. Срывал, так сказать, аплодисменты.

Прыснув, я чуть не подавился ветчиной.