|
– Да, пожалуй, ты прав… Да и я в общем не сомневался в суждении машины. – Тогда в чем же дело? – Да так, ни в чем… Ничего особенного… Послушай, однако, вот если бы объектом экспе-римента выбрали тебя, как бы ты себя чувствовал? – Я не гожусь. Я ведь знаю о машине, и эксперимент получился бы не чистым. – Предположим, что ты не знаешь о машине. – Тогда мне было бы все равно. Я был бы совершенно равнодушен. – Ой ли?.. – Конечно, равнодушен… Слушайте, сэнсэй, вы просто переутомились. Да, возможно, я переутомился. Неужели машина бросит меня? Неужели Ёрики обгонит ме-ня? Нет, этому не бывать!.. 8 Минут через двадцать после того, как мы допили свой кофе, человек, наконец, поднялся. Видимо, тот, кого он ждал, так и не появился. Мы тоже вышли из кафе. На улице спускались сумерки. Казалось, будто суетливый людской муравейник тщится от-теснить надвигающуюся ночь, возведя на ее пути вал из пылинок искусственного света. У человека такой вид, будто ничего особенного не произошло. Выйдя из кафе, он четким шагом направляется по узкому переулку к трамвайной линии. Судя по походке, он здесь не впер-вые. По обе стороны переулка тянутся ряды дешевых кабачков, мужчины и женщины в странных и нелепых одеждах надрываются от крика, зазывая гостей в свои заведения. Деловая поступь мужчины производит здесь впечатление, тем более что и внешность его не соответствует духу этих кварталов. Дойдя до трамвайной линии, он внезапно повернулся к нам лицом. Я растерялся и остано-вился как вкопанный, но Ёрики подтолкнул меня и шепнул: – Нельзя! Он же сразу заметит вас! Тут на нас с воплями набросились женщины-зазывалы. Спасаясь от них, мы пошли прямо на мужчину, по-прежнему стоявшего лицом к нам. Но он не заметил нас, словно глубоко о чем-то задумался. Мельком взглянув на часы, он двинулся обратно, нам навстречу. Зазывалы словно только того и ждали: они завопили так пронзительно, что у меня одеревенели щеки. Мужчина вернулся в кафе, но тот, кого он ждал, видимо, не пришел. Тогда он вновь зашагал по переулку к трамвайной линии. На этот раз зазывалы к нам не обращались. Кто-то даже плюнул мне вслед. Наверное, они поняли наши намерения и решили, что мы сыщики. Никто не любит сыщиков. Я сказал: – Этот человек тоже окажется в тюрьме… Правда, он не будет знать об этом. – Если уж так говорить, то каждый человек заперт в тюрьме. – Как это? – А разве нет?.. Выйдя к трамвайной линии, мужчина повернул на юг. Мы миновали дощатый забор, за ко-торым возводилось какое-то здание. Света там не было. Через два квартала мужчина перешел на другую сторону и повернул обратно. Пройдя мимо уже знакомого нам переулка, он вышел на улицу, ярко освещенную гирляндами фонарей, и свернул направо. Там в тупике сгрудились крошечные кинотеатрики. Дойдя до них, человек снова повернул назад. – Он просто бесцельно кружит по городу. – Наверное, разволновался. Тот, кого он ждал, не пришел. – Тогда почему у него такая походка? Интересно, кто он по профессии? – Гм… – Как раз в ту минуту я тоже размышлял об этом. Ясно, что он привык быть на виду у людей. Долгое время служит в одном и том же учреждении, и служба у него такая, где приходится непрерывно следить за своей внешностью. – Знаешь, мне как-то… Ты полагаешь, что у нас есть право заниматься такими делами? – Право?.. Мне показалось, будто Ёрики засмеялся. Я взглянул на него, но он был, по-видимому, со-вершенно серьезен. – Да, право… Врачу, например, не разрешается производить эксперименты на живых людях. А если мы совершим оплошность, это будет похуже неудачной операции. Ты понимаешь меня? – Вы преувеличиваете, сэнсэй. Если мы сохраним все в тайне, клиент ничуть не пострадает. |
