Он не промахнулся. Одна пуля вошла Петровскому в левое колено, вторая, в пах, а третья, в правое плечо. Его пистолет отлетел в другой конец комнаты. Петровский испытывал страшную боль, но он был жив. Он попытался ползти. В трех метрах от себя он видел серую сталь, небольшую плоскую коробочку на дверце и две кнопки – желтую и красную. Капитан Линдхерст аккуратно прицелился и выстрелил.

Джон Престон метнулся мимо столь стремительно, что толкнул офицера бедром. Он опустился на колени рядом с телом. Человек лежал на боку, полчерепа у него снесло выстрелом. Престон склонился к лицу умирающего. Линдхерст все еще целился, но между ним и русским находился работник МИ‑5. Он сделал шаг в сторону, выверил прицел, а затем опустил свой браунинг.

Престон поднялся. Стрелять было незачем.

– Думаю, будет лучше, если специалисты из Олдермастона взглянут на это, – сказал Линдхерст, указывая на стальной шкафчик в углу.

– Он мне был нужен живым, – сказал Престон.

– Извини, старик. Не получилось, – ответил капитан.

В этот момент оба вздрогнули от громкого щелчка и голоса, раздавшегося из буфета. Звук шел из большого радиоприемника, который включился по сигналу таймера. Голос сказал: «Добрый вечер. Говорит радио Москвы, отдел вещания на английском языке. Сейчас десять часов. Передаем новости… В Тери… Извините, в Тегеране сегодня…»

Капитан Линдхерст подошел к буфету и выключил радио. Человек на полу уже не слышал шифровки, предназначенной ему одному.

Глава 24

Ленч был назначен на час дня пятницы, 19 июня, в Брукс Клубе Сент‑Джеймского парка. Престон вошел в вестибюль ровно в назначенный час. Не успел он назвать свое имя швейцару за стойкой справа, как к нему через отделанный мрамором холл направился сэр Найджел.

– Мой дорогой Джон, как любезно с вашей стороны, что вы пришли.

Они зашли в бар, чтобы немного выпить перед обедом. Разговор шел непринужденно. Престон рассказал «Си», что вернулся из Херефорда, где навещал Стива Билбоу в госпитале. Старшему сержанту невероятно повезло. Когда расплющенные пули от пистолета русского были извлечены из его бронежилета, один из докторов заметил какое‑то клейкое пятнышко и сделал анализ. Цианистый калий не попал в кровь: сержанта спасли предохранительные прокладки. Сейчас он был весь в синяках, немного поцарапан, но, в общем, в хорошем состоянии.

– Замечательно, – сказал сэр Найджел с неподдельным воодушевлением, – всегда жаль терять хороших людей.

Остальные в баре обсуждали результаты выборов. Многие из присутствующих не ложились спать, дожидаясь объявления итогов голосования в провинции, так как до последнего момента исход борьбы был неясен.

В половине второго все пошли в столовую. Сэр Найджел заказал угловой столик, где никто не помешает разговору. По пути туда они прошли мимо сэра Мартина Флэннери, который шел им навстречу. Сэр Мартин сразу сообразил, что коллега «занят». Оба приветствовали друг друга едва заметным кивком, достаточным для выпускников Оксфорда. Не в британских традициях хлопать друг друга по плечу при встрече.

– Я пригласил вас сюда, Джон, – сказал «Си», раскладывая льняную салфетку на коленях, – чтобы выразить вам мою глубокую благодарность и поздравить вас. Замечательно проведенная операция и отличный результат. Я предлагаю заказать рагу из баранины, замечательное в это время года.

– Что касается поздравлений, сэр, то, боюсь, я вряд ли смогу их принять, – тихо сказал Престон.

Сэр Найджел изучал меню сквозь свои узкие очки.

– Действительно? Скажите, вы настолько скромны или не настолько благодарны? А я – горох, морковь и, возможно, жареный картофель, мой друг.