Но поскольку что произошло, то произошло, невольно приходит на мысль: человечеству нужно изведать все; как ребенку, чтобы усовершенствоваться в деле жизни, нужно и воды в пруду нахлебаться, и с дерева упасть, и пару хороших трепок снести, как настоящему мужчине нужно познать много хорошего и дурного, чтобы иметь право сказать: "Я жил", - так и человечеству нужно было пройти через большевистский эксперимент, чтобы окончательно убедиться: синица в руке куда предпочтительней журавля в небе, как бы он наше воображение ни манил.

13

Когда Ваня Праздников воротился к ребятам, которые покорно его ждали в начале Сретенского бульвара, он был неразговорчив и сильно хмур. Сонька-Гидроплан, выждав немного, его спросила:

- Ну что, видел ты вредительскую старушку?

- Нет, - лениво ответил Ваня.

- Все равно надо что-то делать, - сказал Сашка Завизион, - нельзя пускать эту старуху на самотек.

- Ничего не надо делать, - печально возразил Ваня.

- Вообще ничего?

- Вообще ничего.

- Может быть, ты хочешь сказать, что не нужно выявлять вредителей и шпионов? Или, может быть, ты даже хочешь сказать, что не нужно бороться против эксплуатации трудящихся капиталом?

- Я вот что, ребята, хочу сказать: эксплуатация трудящихся капиталом это, конечно, плохо, но ведь и когда люди болеют - тоже нехорошо, однако было бы глупо уморить все человечество для того, чтобы раз и навсегда избавиться от болезней.

- Кстати, насчет болезней!.. - вдруг загорелся Сашка Завизион. - В здоровом социалистическом обществе больным не должно быть места, как в здоровой советской семье нет места уголовному элементу. Но вот что практически делать с больными, которые своим видом размагничивают партийно мыслящие слои, - это пока для меня секрет. Может быть, их, собак, тоже собирать в какие-нибудь специальные санатории, как говорится, с глаз долой, чтобы они не портили нам картину?..

- Ах, не умничай, пожалуйста! - возмутилась Соня Понарошкина. Надоело!

- Во всяком случае, - сказал Сашка Завизион, - надо с кем-нибудь посоветоваться, провентилировать вопрос насчет контрреволюционной старушки, а то потом скажут, что мы дали уйти классовому врагу. А лучше всего обратиться к Павлу Сергеевичу, который на этих гадах собаку съел.

Соня отнеслась к этому предложению с пониманием, Ваня Праздников безразлично, видимо, исходя из того, что не надо ничего делать, даже протестовать, и через некоторое время ребята уже звонили в свиридоновскую квартиру.

Впустил их какой-то маленький мужичок с глупо-смешливой физиономией, похожий на старорежимного куплетиста; пройдя примерно до середины узкого и чрезвычайно высокого коридора, едва освещенного одной лампочкой, троица остановилась напротив директорской двери, почему-то полуоткрытой, и Ваня Праздников уважительно постучал. Никто не отозвался на стук, и ребята, переглянувшись в нерешительности, вошли. Они увидели огромный абажур белого шелка, низко нависавший над круглым столом, который был накрыт плюшевой скатертью с бахромой, внушительного вида буфет из карельской березы, с десяток стульев в полотняных чехлах, и все трое подумали про себя: пожалуй, старому большевику жить в такой роскоши не годится. В соседней же комнате они увидели Варвару Тимофеевну Свиридонову, которая неподвижно сидела на кожаном диване и глядела на старые домашние тапочки с дырами против большого пальца. Ребят и вид Варвары Тимофеевны поразил, и странный, тягостный запах, витавший в комнате, в котором было что-то от перестоявших цветов, то ли от долго не стиранного белья.

Варвара Тимофеевна вдруг сказала:

- Товарища Свиридонова срочно командировали в Магнитогорск.

- Ах ты, какая жалость! - отозвался Сашка Завизион. - А мы с ним хотели посоветоваться насчет одной контрреволюционной организации.

- Вы имеете в виду Политбюро ЦК ВКП(б)?

- Почему Политбюро?.. - с испугом осведомился Сашка Завизион.