— Смущает — это означает, что в его присутствии вы не можете выполнять запланированные действия, хотя фактически он ничем вам не мешает. Так называемое таинство соития, почему-то столь важное для самок мягкотелых. Искренне жаль. Наблюдение за вашими брачными танцами значительно обогатило наши познания о млекопитающих, как вы себя называете.

Пока длилась эта тирада, таракан уполз.

— Нифига себе. Нас, оказывается, изучали Альдебаранские тараканы, — нервно хихикнула Мелкая. — Надеюсь, ты убедил их больше не делать этого. А то, знаешь, как-то отвлекают от главного.

На этот раз девушка долго вела себя скованно и, хотя откровенно не отбивалась, но в ответ на прикосновения будто замерзала. Пришлось чуть не час рассказывать, как она чудесно хороша, прежде чем прикосновение к пуговкам перестало вызывать у неё ступор.

— Не, ну вы что, не могли места себе поспокойней найти? — боцман, не задумываясь, шлепнул парня ладонью по заднице. А ладонь у него — ого-го!

— Тут звёзды, Сергей Петрович, — пискнула Мелкая, прячась под Нах-Наха.

— Ага. Тебе звёзды, а кавалеру твоему пущай ветром в задницу ревматизьм надувает. Ох и придумщица ты, Нинка, ох и фантазёрка! Впрочем, сёдни тут несильно сквозит. Ладно, радуйтесь. А камеру я, так и быть, отключу.

Проводив глазами крупную фигуру хозяина верхней палубы, ребята снова приступили… было видно, что Нинка держится на одном упрямстве и подыгрывает Федьке исключительно ради выполнения ранее запланированного мероприятия. Только начала оттаивать…

— Вот, держите одеяло! Боцман велел принести, пока у парня задница на ветру не отмёрзла. Успеха вам, ребята! — и Анка-Пулемётчица, весело хмыкнув, скрылась за углом надстройки.

После этой, четвёртой по счёту интермедии, Мелкая тихонько дрожала и на прикосновения к пуговкам реагировала невнятным ворчанием. Нах-Нах притянул её поплотнее к себе, укутал роскошным одеялом и успокаивающе поглаживал по макушке, пока они оба не задремали.

Проснулись рано утром прекрасно выспавшиеся, взглянули друг на друга с улыбкой и отправились по своим кубрикам. У девочек оказалось пусто, зато у мальчиков сразу на нескольких экранах рассматривались, анализировались и комментировались вчерашние действия Нинки и Федьки.

— Не, ну кто так расстёгивает, — возмущалась Стебелёк. — Это же сдохнуть можно от нетерпения, пока он хоть до чего-нибудь доберётся.

— Ох, Феклуша, и не говори! Вот ведь с этого ракурса отчётливо видно, как этот ваш ни на что не годный Нах-Нах беспомощно, словно слепой сосунок, теребит поясок, который застёгивается совсем в другом месте, — вторил ей Цанга.

— Да не, вы чо, не поняли. Они же ведут себя, словно пара старых супругов, решивших понадсмехаться над нами, распустившими сопли и слюни девственниками и девственницами, — взвился Клим: — Вдумайтесь в эти слова: «Хочу, чтобы свидетелем этому были звёзды!» — вот и всё, что Мелкая сказала. А Галка сразу: «Ах, у них сегодня будет любовь! Ах, и конечно на шлюпочной палубе!». А они пошептались чуток, поёрзали капельку, пока устроились, да и задрыхли в своё удовольствие, посмеиваясь про себя оттого, что чуть не два десятка идиотов и идиоток не отрываясь будут всю ночь пялиться на экраны, дожидаясь от них исполнения этого самого!

Федька бесшумно прикрыл дверь и посмотрел в смеющиеся глаза подруги.

— А фиг с ними, со звёздами, — ухмыльнулась она. — Ты мне лучше объясни, почему они не засекли момента, когда мы вылезли из шлюпки? Кто по всем каналам наблюдения повесил стоп кадры?

— Ох, и не говори, — ухмыльнулся Нах-Нах. — Столько странностей вокруг этих брачных танцев! Давай будем внимательней смотреть по сторонам.