- Да, - лаконично подтвердил рыцарь.

- Я о том, что еще не так давно, смотря на эти же самые звезды - я думал и чувствовал совершенно другое, - он вспомнил холодную твердость каменного парапете стены. И как свет полной луны, такой большой и такой... пустынной - наводил на самые мрачные размышления. Сильнее всего было именно чувство досады. Обиды на судьбу в целом и на конкретные обстоятельства в частности. - А теперь иду... Живой, здоровый. И такая светлая ночь.

Салливан кивнул, хотя ночь не была особенно светлой.

- Не знаю, как ты, - Джастин не помнил, когда в последний раз говорил с такой охотой, - но я дико непоследователен. Ведь вроде бы люблю жизнь и при этом с самого детства стремлюсь туда, где ее проще всего лишиться. Мой отец был солдатом. И я даже не думал о других путях. И эта возвышенная чушь в академии... Сейчас то понимаю, что все эта романтика и блеск - просто выдумка бардов, да господ, - он украдкой взглянул на рыцаря.

- Я ничего такого не выдумывал, если что. И вообще - ты не слишком оригинален. Думаешь, юные отпрыски благородных домов не жаждут славы? Не грезят битвами и сражениями? Ха! Барды поют везде. Слушают их все. И ничего удивительного. Развевающиеся знамена, чистокровные скакуны, сверкающие латы - что может быть прекраснее, что может сильнее будоражить молодую, горячую кровь? - в тоне Салливана слышалась насмешка. Ироничная, грустная и немного брезгливая. - Но ты то давно понял, что война красива только издалека. Тебя, бывалого солдата, не обмануть внешним лоском, не ослепить сиянием полированной стали... И что теперь?

- Ты знаешь, - Джастин не перенял язвительного тона рыцаря. Говорил просто и спокойно. - Твои раздавленные костяшки куда крепче, чем были в юности. И пусть пальцы не так ловки, пусть музыкантом уже не стать, зато удар выходит действительно тяжелым, - Салливан неосознанно потер правый кулак. - Этим все сказано. Можно ненавидеть такие изменения, можно отрицать их, но так или иначе - мы оба приспособлены для одного. А тот, кто привык держать меч - редко берется за кайло.

Хлопанье крыльев черного ястреба завораживало. Граф Гастман медленно обвел взглядом распростертый перед ним Кардан, восхищение и ужас внушенные навязчивой идеей не отпускали. Долго вглядываясь в собственное знамя, щелкающее на сильном ветру, он видел нечто большее, чем элементы геральдики. В своем сознании феодал-наместник отождествлял себя с хищником, пикирующим на загнанную добычу. Но здесь, на широком балконе лишенном каких либо перилл, такие рассуждения были особенно опасны. Граф старательно напоминал себе, что его тело, к глубочайшему сожалению, куда слабее чем его дух. И не сумеет перенести этого шага. Шага в бездну.

Черный ястреб на бело-синем поле затрепетал яростнее, словно разгневанный таким малодушием. Но Гастман уже справился с наваждением, снова возвращаясь к реальности. Послание от Уолтера фон Аддерли, полученное накануне, полностью соответствовало самым смелым ожиданиям.

Небо обезглавлено... и движется к границе Леммаса вместе с наемниками. Якобы на встречу с силами львов. Якобы для отражения внешней агрессии. А ведь слабовато придумано... Но зато как реализованно! Чертовски ловко, просто чертовски... Уолтер явно куда способнее своего беспомощного сынка. Так красиво исполнил, просто спас положение. Очень деятельный человек. Очень полезный.