|
— Вы правильно все просчитали. Во-первых, на любой мощный концерн найдется другой, не менее сильный. Во-вторых, это не старые времена, когда Советы были в большой силе. Вот с Советами я бы задираться не рискнул. Но Советов больше нет, и такие, как вы — всего-навсего рядовые игроки. Пусть даже вы — ферзь, но на доске сейчас много ферзей, не то, что раньше. Я вам скажу больше: вполне возможно, я не стал бы задираться и с доверенным лицом президента Кавулу, которым вы, несомненно, были. Очень уж много собак кинулось бы по пятам. Но и здесь ситуация изменилась. Кавулу мертв. А это многое меняет. Близкие к Кавулу люди озабочены лишь собственным выживанием, лихорадочно ищут себе место в новом раскладе сил. Тем более что президентом сейчас Мванги, всю жизнь стремившийся, чтобы власть имущие жили честно. У вас нет радио… Сегодня утром арестован министр горнорудной промышленности, парочка генералов, еще несколько важных персон, все, как один, имеющих отношение к полезным ископаемым. Началось… Мванги не идеалист и не романтик, он, безусловно, не считает, что ему удастся прижать всех. Но вот некоторых… Будет шумная кампания, определенное количество сановных коррупционеров получит по полной. Малая их часть, конечно, но это как раз та часть, на которую опирался Кавулу… и на которую, как уже не подлежит сомнению, работали вы. Случись какое-нибудь чудо и доберись вы до столицы, вам там придется очень неуютно… Вы это понимаете?
— Допустим, — сказал Мазур. — Мы, в конце концов, не на войне, — сказал Полковник. — Цели и задачи другие. Вовсе не обязательно вытягивать из вас силой точное место. К тому же возможны любые неожиданности: я повидал людей, которые перед смертью ухитрялись все же соврать. Из чистой вредности, коли уж все пропало и им все равно не жить… — он улыбнулся почти обаятельно (конечно, если только с такой физиономией вообще можно было улыбаться обаятельно). — А что, если вас перевербовать? Я слышал от знающих людей, что советские вербовке поддавались плохо, но тогда речь шла об идеях и прочей ненужной романтике. Все давно изменилось. Вы ввязались в игру, где об идеях и речи быть не может — только деньги. Поэтому дело не обязательно должно кончиться пытками. Я готов взять вас в долю и заплатить определенный процент. Иногда так проще. — Очень мило, — сказал Мазур. — И где же гарантии? — Ну, мы же с вами взрослые люди… — поморщился Полковник. — Какие тут заверенные нотариусом гарантии? У вас будет зыбкий шанс, а это лучше, чем отсутствие всякого шанса. Мы могли бы обстоятельно обговорить план действий, при которых шанс у вас все же будет… Бога ради, думайте, у вас есть время на раздумье… В такой сюрреализм Мазур вряд ли когда-нибудь влипал: когда из него пытались выбить информацию, о которой он и понятия не имел. Словно в каком-то старом анекдоте. И ведь нельзя начать игру, никак нельзя! Последствия могут быть самыми непредсказуемыми, у него просто не будет шансов вырваться, не дадут ему таких шансов. Особенно если учесть, что за этим типом могут стоять и конкуренты «Даймонд»… Вот и получится: коготок увяз — всей птичке пропасть, не сопляк напротив него сидит… — Ну как? — с некоторым любопытством спросил Полковник. — Есть у вас какие-нибудь мысли и идеи, как вам жить в новой ситуации? — Пожалуй, — сказал Мазур. — Вы правы: зыбкий шанс лучше, чем отсутствие всякого шанса… А потому я готов вам показать кое-какие интересные документы… Он откинулся на ветхом стуле, опершись спиной о стенку, высоко задрал правую ногу. На их лицах еще не было ни тревоги, ни догадок — только удивление. Теннесси, несмотря на строгий приказ заткнуться, не удержался: — Че это он? А в следующий миг в ладонь Мазура, просунутую в распоротый правый карман, упала граната, совершенно той же марки, что перед полковником на столе. |
