И сказал:

— В стиле «мини».

Слава богу, на этом, похоже, кончилось. Носильщик на миг завел глаза к потолку, что-то для себя прикидывая, потом склонил голову с безукоризненным набриолиненным пробором:

— Понятно, сеньор. Вам придется ждать не более четверти часа.

И бесшумно выскользнул за дверь. Оставшись в одиночестве, Мазур поправил пистолетную кобуру так, чтобы не бросалась в глаза, оглядел очередное временное пристанище — за время его блужданий по глобусу их на трех — вообще нет, на четырех — континентах набралось столько, что считать притомишься. Бывали гораздо лучше, бывали гораздо, гораздо хуже. Если вынести оценку этому — нечто среднеарифметическое. Довольно просторная комната, не роскошная, но и не убогая, содержавшаяся в порядке. Большая кровать, старомодное мягкое кресло, столик годов из шестидесятых прошлого века, на нем заботливо приготовлена бутылка французской (если верить форме и этикетке, а верить следует не всегда) минеральной воды.

Налив себе стакан, Мазур стал задумчиво рассматривать самую непонятную деталь интерьера: в углу стояли три больших лампы на высоких треножниках, этакие черные бочонки, скорее напоминавшие прожектора, у каждой — по две железные шторки по бокам.

Как Мазур ни ломал голову, не мог догадаться, для чего такие светильники нужны в борделе. Вот тут его профессиональный опыт ничего не мог подсказать — ни в том заведении, которое он осчастливил своей недолгой службой, ни в тех, где приходилось бывать уже в качестве клиента, ничего подобного в жизни не видел. Какие-то смутные ассоциации всплывали, но в слова сформулировать их никак не удавалось.

Исключительно ради любопытства он засек время, когда сутенер улетучился, как бесплотный дух. Деликатный стук в дверь раздался через двенадцать минут — стахановцы бордельного фронта, ага. Он направился к двери, отгоняя мысль, что сейчас вломятся, тыча в рожу стволами, хмурые типы в немалом количестве — но все же теоретически допускал и такой оборот событий. И прекрасно понимал: при таком обороте угодит, как кур в ощип. Если их будет несколько, не отстреляешься, а под окном наверняка поставят людей…

Хотя… Кто сказал, что отмахаться не удастся? Автомат-то он оставил в машине, а вот оставлять гранаты жаба задавила: много места в его поместительных карманах они не занимают, а пользу могут принести нешуточную. Одну — в тех, кто в коридоре, вторую — на головы тем, кто под окном, и будет серьезный шанс оторваться. Придется, конечно, уходить в импровизацию, ховаться наугад в незнакомом ночном городишке, но это, в итоге, пустяки по сравнению с обретением свободы…

Так что, шагая к двери, он быстренько и привычно сжал двумя пальцами усики так, что чеку было выдернуть легче легкого, просунул в нее большой палец, которому там было вполне свободно — конструкторы постарались, решпект им за это, вив ля Бельжик…

Исправно тикавшая, как швейцарский хронометр, мания подозрительности на сей раз подвела. Вместо хмурых неприятелей в коридоре обнаружилась красивая девица с волосами до плеч, в открытом и коротеньком синем платье в белые крупные пятна (чуточку неправильной формы, не классический горошек, но все равно красиво).

Улыбаясь прямо-таки лучезарно, она осведомилась:

— Сеньор Джон Смит?

— Он самый, — сказал Мазур.

Она крутанулась волчком так, что взлетели волосы, взметнулся расклешенный подол куцего платьица, явив черные трусики:

— Заказ устраивает?

— Как нельзя лучше, — сказал Мазур.

— Ну тогда — привет!

И она танцевальной походочкой направилась мимо Мазура в номер.