— Акира, ты уверен, что это тебе нужно? — нахмурился Горо, когда я уселся перед ним в его комнате.

— Ты сам мне рассказал, что Огаваза был видным универсалом, пока не слетел с катушек, — пожал я плечами, — Не вижу за забором очереди учителей, согласных меня учить.

— А ты понимаешь, дурачина, что он на самом деле сможет тебя убить, если возьмется за ум⁈ — повысил голос заботливый родственник, уже направивший пару моих предков по дороге смерти.

— У него нет шансов, — уверенно возразил я, — Если в голове осталась хотя бы кроха мозгов — шансов нет.

— С чего ты взял⁈ А?!!

— Потому что я, хоть и своеобразно, пообещал позаботиться о его дочери. Дойдет до него не сразу, но дойдет обязательно. Поставь себя на его место, дед. На место бессильного побирающегося сумасшедшего, думающего только о дочери и о том, как бы поиграть в пачинко. Вы с помощью Конго вышибли из него второе, так что у него осталось только первое.

— …

— …

— Уйди с глаз моих, умник. Сам разбирайся с этим придурком. И ты мне должен за телевизор.

— Скоро рассчитаемся.

— Загляни к Хиракаве, как будешь уходить! Она хотела с тобой поговорить! Просила! Она просила о разговоре с тобой!

Ну, вот это, конечно, лишнее, но много времени не займет.

В небольшой жилой части додзё была пара небольших комнаток, одной из которых являлась спальня деда, а вторую он держал гостевой для своих старых приятелей, периодически к нему набегавших. Когда-то, когда они еще были живы. Мне рассказывали, что пару разу в этой гостевой комнате оставался сам оябун Конго, когда эти два старика чересчур плотно сцеплялись языками, но в основном она пустовала. Теперь там, на двенадцати татами почти свободного места, жила Хиракава.

И она меня ждала.

— Проходи, пожалуйста, — чрезвычайно сдержанная Асуми, демонстрируя новую прическу-каре, смело открывающую её лицо, поклонилась мне на входе.

— Прошу прощения за беспокойство, — сыграл в традицию я, заходя в комнату. Она, как я и предполагал, была почти полностью пустой. Выделялся лишь низкий стол, на котором лежало несколько раскрытых тетрадей и учебников. По сути, в комнате внимание привлекала лишь сама девушка — со своей неожиданной сменой имиджа, одетая в сценический наряд, в котором она выступала в уличных драках, Асуми выглядела… обычно. Если не считать пронзительно голубые глаза, которые привлекали даже мое внимание своей необычностью.

Девушка согнулась в низком поклоне.

— Я прошу прощения, Кирью-сан, — проговорила она, смотря в пол, — Мне искренне жаль, что я доставила вам хлопоты.

Ну вот, сейчас будет что-то просить. Вернуть наши занятия? Ну, в принципе, я не против, это все равно не ради неё.

— Выпрямись. Я принимаю извинения. Это всё?

— Нет. Я бы хотела предложить сделку.

Внезапно все стало интереснее.

— Я выслушаю, если выпрямишься.

Японцы умеют давить поклонами. На меня не работает, но раздражает, как любая попытка манипуляции.

Смущенная девушка, чей голос почему-то стал куда менее скрипучим после пропажи челки, запинаясь, обрисовала то, что увидела, как сделку. Я возобновляю с ней занятия в додзё, а она в ответ будет исполнять мои небольшие поручения, когда это понадобится. Почему это может понадобиться? Потому что я ценю время и у меня есть младшие брат и сестра. А обстановка в городе ухудшается. Асуми, как имеющей прямую связь с кланом якудза, передали, что феномен «школьных войн» вышел на такую стадию, что иногда достается и организованной преступности, особенно, когда та делает попытки влезть в эту ситуацию.

Союзник в виде «надевшего черное» никак не помешает.

— А еще моя сестра подружилась с твоей единственной подругой, и они почти везде появляются вместе, — полуутвердительно заметил я.