Я уже не помню, сколько раз я перечитывала, что чувствовала каждая из героинь Джейн Остин; Эмма – Фанни Прайс, Элизабет Беннет в «Гордости и предубеждении» или в ее новом воплощении – книге Кертиса Ситтенфельда «Приемлемо: современный пересказ гордости и предубеждения». Что я знаю, так это то, что каждый из этих персонажей испытал эмоции, которые помогли мне понять тот диапазон часто противоречивых чувств, которые испытывает каждый из нас; это позволяет нам чувствовать себя менее потерянными, оставаясь один-на-один с нашей особой сложной смесью эмоций, вне зависимости от позитивных или негативных обстоятельств нашей жизни. Как сказано в пьесе «Призрачные земли», посвященной жизни К. С. Льюиса: «…мы читаем, чтобы знать, что мы не одиноки». Действительно, если нам очень повезет, мы можем испытать особую форму любви к тем, кто живет в наших книгах, и даже, иногда, к авторам, которые их пишут. Можно найти одно из наиболее точных объяснений этого последнего феномена в одном из самых невероятных исторических персонажей – Никколо Макиавелли. Чтобы он мог лучше проникнуть в то, что предлагает автор и вступить с ним в диалог, Никколо Макиавелли надевал костюм соответствующей эпохи. В письме к дипломату Франческо Веттори в 1513 году он писал: «…Мне не стыдно говорить с ними и спрашивать их о причинах их поступков; и они по доброте своей отвечают мне и в течение четырех часов я не чувствую скуки, я забываю все неприятности, я не боюсь бедности, я не боюсь смерти; полностью отдаю себя им…». В этом отрывке Макиавелли иллюстрирует не только полученные благодаря осмысленному чтению бонусы, но и способность перенестись из любой реальности в иную, находящуюся внутри нас. Мы можем переживать и обогатиться знанием этого пережитого, которое характерно для большинства людей независимо от возраста: страх, тревогу, одиночество, болезнь, любовные сомнения, потерю и забвение, иногда саму смерть.

Я не сомневаюсь, что некоторые из них были такими же, как юная Сьюзен Зонтаг, которая смотрела на свой книжный шкаф и говорила, что она «разглядывает своих друзей, они (книги) – словно зеркало, через которое можно пройти насквозь и уйти куда-нибудь (с ними)…»

И конечно же, именно об этом свидетельствуют авторы в коммуникативном измерении чтения. Это значит, в любом возрасте можно оставить себя, чтобы войти в желанную гавань в компании других, будь то вымышленные персонажи, исторические личности или создавшие их авторы.

То, что этому погружению в глубокую читательскую жизнь грозит исчезновение из нашей культуры, очевидно. Именно об этом у меня недавно состоялся большой и обстоятельный разговор с командой NPR (National Public Radio – крупнейшая некоммерческая организация в США. – Прим. перев.), в котором мы высказали нешуточное беспокойство по поводу этого.

Есть много вещей, которые были бы потеряны, если бы мы начали постепенно отказываться от познавательного терпения, способного окунуть нас в миры, созданные книгами, и жизни и чувства «друзей», которые их населяют. И хотя это замечательно, что фильмы и кинокартины могут делать что-то из этого, есть все же разница в качестве погружения, которое становится возможным благодаря проникновению в артикулированные мысли других.

Что будет с юными читателями, которые никогда не встретятся и не начнут понимать мысли и чувства кого-то совершенно другого? Что будет с опытными читателями, которые начнут терять контакт с этим чувством сопереживания людям, находящимся за пределами их круга общения? Это формула для невольного невежества, страха и непонимания, что может привести к воинственным формам нетерпимости, которые противоположны первоначальным целям Америки для ее граждан из совершенно разных культур.