– Что теперь? Ну, с театром…

– Пока мне удалось добиться трех недель отпуска для Алеши, но это все очень сложно. У нас замкнутая экосистема: если кто-то выпадает из обоймы, надо искать замену, менять репертуар, все летит к чертям, у всех куча проблем… Мне действительно интересно, как ты собираешься жить дальше, – вдруг перебила сама себя Римма с безжалостностью тигрицы, защищающей детеныша. – Сможешь смотреть на себя в зеркало без омерзения?

– Мне жаль, – только и смогла выдохнуть я и повесила трубку.

Отправила Антону ссылку и снова упала на кровать, сглатывая редкие слезы.

Даже на то, чтобы как следует прореветься, у меня не было права.

Антон ответил через несколько минут: «Это же официальная страница театра. Какого черта они до сих пор не удалили обсуждения, у них есть права администрирования. Кстати, ты помнишь, что вечером я поеду к Лехе? Не теряй меня».

Иногда он бывал таким черствым!

Ничего не ответив, я снова зарылась лицом в его пуловер.

* * *

Повешенный. Смерть. Страшный суд.

Клиентка взглянула на карты и перепугалась.

– Все очень плохо?

– Ничего плохого, – возразила я безжизненно.

– А выглядит так себе, – не поверила она.

– Ваша жизнь выходит из режима ожидания. Смерть – это окончание важного жизненного этапа, но и начало нового тоже. Вас ждут великие перемены, перемены закономерные, давно ожидаемые. И пусть порой довольно болезненные, но это определенно движение вперед. Примите все без сожалений. В Таро вообще нет плохих и хороших карт, – добавила я, видя, что она все еще напугана. – Случаются предупреждения о непростых периодах, но разве это не то, что мы называем жизненным опытом?

Клиентка неуверенно улыбнулась.

Я опустила глаза, разглядывая карту, на которой архангел трубил в трубу Судного дня.

Все – лишь опыт, Мирослава, а не конец света.

Кто бы еще верил этим гадалкам.

Ближе к восьми часам вечера Антон написал, что останется ночевать в городе.

Я как раз разглядывала пузырек с пустырником, размышляя, поможет ли он мне от желания выть на луну или мне понадобится что-то более действенное вроде серебряных пуль.

Прочитав сообщение, я все-таки тяпнула пустырника, покружила по дому. Вы когда-нибудь видели диких лис в зоопарке? Помните, как они мечутся по клетке, не находя себе места? Тогда вам несложно представить мою хаотичную беготню.

Антон возненавидит меня – рано или поздно, так или иначе. Никто не сможет любить женщину, с которой будут связаны постыдные воспоминания. Все нежное, трепетное, страстное окажется погребенным под бесконечным чувством вины.

Перед поломанным Алешей.

Но даже если и так, пусть это случится не сегодня. Если я останусь одна в этом доме на всю ночь, то с утра вы обнаружите спятившую, седую как лунь старуху.

Решившись, я лихорадочно вызвала такси и как была – в халате и домашних тапочках – отправилась к Антону на квартиру.

У меня давно были ключи, так же, как и у него от моего дома.

Я несколько раз позвонила по дороге, но мне никто не ответил.

О чем они разговаривают с Алешей? Получается ли у них вообще разговаривать? Получится ли хоть когда-нибудь?

То, что Антон решил ночевать в городе, это ведь хороший знак?

Значит, беседа затянулась настолько, что ему проще остаться у себя, чем тащиться в такую даль.

Я просто спокойно подожду его.