Так ведь можно сделать?

В квартире было темно. Замерев на пороге, я позвонила еще раз – телефон тихо завибрировал, подсветившись на столе кухни-гостиной.

Антон дома?

Я миновала коридор и медленно толкнула дверь спальни.

В неясных огнях уличного света Антон казался неподвижным манекеном. Он сидел на полу, прислонившись спиной к кровати. Рядом стояла бутылка, тоскливо пахло коньяком.

Я вдруг оробела.

– Извини, – пролепетала испуганно. – Ты хотел побыть один, а я ворвалась. Прости, я немедленно…

– Мирослава, – тихо позвал он, повернув ко мне голову. Лица не было видно, но мне хватило и голоса: усталого, несчастного. – Ты можешь остаться?

Упав перед ним на колени, обхватила руками его голову, прижимая к груди. Укачивала, что-то бормотала, гладила и целовала.

Один нервный срыв на двоих. Бывает.

Пробуждение наступило с головной болью, а я ведь даже не пила. Зато много плакала.

Мне понадобилась минута, чтобы сообразить, где я и что я.

За стеной с кем-то разговаривал Антон.

Часы показывали семь тридцать утра. С кем можно трындеть в такую рань?

Поправив халат и кое-как пригладив волосы, я осторожно выглянула из спальни.

Антон жарил яичницу и болтал по телефону, зажав трубку плечом.

– Только нормальное помещение… в центре. Стоянка, да…

– Доброе утро? – неубедительно предположила я.

Он сбросил звонок, оглянулся, улыбнулся.

– Кофе?

Ой-ей. Вечером в потемках не было видно, зато сейчас полюбуйтесь только: губа разбита, под глазом фингал. Кажется, братская встреча удалась на славу.

– Кофе, – согласилась я. – У тебя молоко хоть есть?

– Сгущенка сойдет?

– О да.

Антон поставил передо мной тарелку с завтраком, перегнулся, аккуратно коснулся губами моих губ. Он уже успел принять душ, выглядел бодрым, свежим и энергичным. За одну злосчастную ночь умудрился восстать из пепла.

– Ты заметила, что примчалась ко мне в халате? – спросил он весело.

– Только в такси и поняла.

– Так сильно соскучилась?

– Просто отвыкла спать одна.

– Это хорошо. – Он улыбнулся шире, поморщился от боли в губе, но продолжил улыбаться. – Это очень хорошо.

– Ты меня пугаешь, – сообщила я озадаченно.

Антон еще немного посновал по кухне, досервировывая стол, потом сел напротив. Уставился на меня, блестя глазами.

– Ну что? – поторопила его. – Чему мы так радуемся, можно узнать? Кажется, Алеша спустил тебя с лестницы.

– Еще как спустил. Но это совершенно неважно. Я покупаю им с Риммой театр.

– А? – рот распахнулся варежкой. – Как это?

– Выкуплю помещение, сделаю ремонт, оплачу оборудование. Римма уже села рисовать смету, она женщина расчетливая, хладнокровная. Леха-то точно не приспособлен к административной деятельности, поэтому я и привлекаю его первую жену как совладельца.

– Но это, наверное, дорого – вдруг взять и ни с того ни с сего стать Карабасом-Барабасом?

– Скорее всего. Я выставил на продажу эту квартиру. Да все равно не хватит. – Он на мгновение задумался, потом дернул плечом и принялся за еду. – Влезу в кредиты, не впервые же.

– Подожди, – взмолилась я, не успевая за ним.

– Что? Я все равно собирался переезжать к тебе. Примешь меня нищего и бездомного, Мирослава?

– Ты собираешься переехать ко мне? Насовсем? Навсегда? Со всеми вещами? – переспросила я, чувствуя головокружение.

– Не хочешь? – Он растерялся.