|
В глазах его мелькнула тревога, и он с усилием проговорил: - Я шел в Париж и упал, не помню как... Теперь она его разглядела: он был жалок в своих черных брюках и черном сюртуке, превратившихся в отрепье и едва прикрывавших сухое, костлявое тело. Картуз из грубого черного сукна, опасливо надвинутый на самые брови, оставлял открытыми большие карие глаза, до странности кроткие на этом суровом, изнеможенном лице. Г-же Франсуа подумалось, что он, пожалуй, слишком уж немощен для того, чтобы так напиваться. - А в какое место Парижа вы направлялись? - спросила она. Он ответил не сразу: его смущал допрос. Поколебавшись, он нерешительно сказал: - В ту сторону, неподалеку от Центрального рынка. С огромным трудом он встал на ноги и, по-видимому, собирался продолжать путь. Огородница заметила, как, зашатавшись, он оперся на оглоблю повозки. - Устали? - Да, очень, - прошептал он. Тогда, подталкивая его к повозке, она сказала недовольным, нарочито резким тоном: - Ну-ка, живо, залезайте! Мы теряем из-за вас время! Я еду на рынок и выгружу вас там заодно с моими овощами. А так как он отказывался, она приподняла его своими сильными руками, подсадила на груду моркови и репы и, совсем рассердившись, воскликнула: - Да заткнитесь же вы наконец! Вы, любезный, мне просто надоели... Я ведь вам толкую, что еду на рынок! Спите, я разбужу вас. Она взобралась на повозку и села боком, прислонясь к доске передка и держа в руках поводья Валтасара, который снова поплелся, засыпая на ходу и шевеля ушами. Остальные повозки пошли следом, вереница возов медленно тронулась в путь сквозь тьму; грохот колес опять отдавался эхом среди спящих домов. Возчики снова задремали под своими толстыми плащами. Тот, кто окликнул огородницу, улегся, ворча: - Вот наказанье! Очень нужно подбирать пьяниц. Ну и упрямая же вы, тетка! Повозки катились, лошади, понурив головы, шли сами. Человек, которого подобрала г-жа Франсуа, лежал на животе, его длинные ноги совсем завалила репа; лицо его тонуло в моркови, пышная ботва которой торчала во все стороны; раскинув руки, он вцепился из последних сил в огромную груду овощей, боясь свалиться на землю при толчке, и смотрел на тянувшиеся перед ним две бесконечные нити газовых фонарей, которые все сближались, сливаясь там, в вышине, с бесчисленным множеством других огней. На горизонте плавало громадное белое марево, окутывая спящий Париж лучистой дымкой от этих светящихся точек. - Я живу в Нантере, фамилия моя Франсуа, - заговорила через несколько минут огородница. - С тех пор как я потеряла мужа, приходится самой каждое утро ездить на рынок. Нелегкое дело, сами понимаете! А вы кто будете? - Моя фамилия Флоран... Я издалека, - смущенно ответил незнакомец. - Уж вы меня извините; но я так устал, что мне трудно говорить. Он не хотел поддерживать разговор. Огородница замолчала, слегка отпустив поводья на спину Валтасара, который уверенно продолжал свой путь, словно старожил, знающий каждый камень на мостовой. |
