Жервеза посмотрела на него удивленными глазами.

– Помогу вам в этом? — переспросила она, моргая. — Но как же?

– Рассказав нам то, что ты знаешь…

– Увы! Я не знаю, кто убил Мариетту и ее отца… О, если бы я знала этого негодяя, я бы давно указала вам на него!

– Вполне понятно! Я не об этом спрашиваю тебя. Ты же знаешь что-то, ты сама сказала это бригадиру… Иначе он не привел бы тебя сюда…

– Это правда, господин мировой судья. Я сказала… только…

Девочка запнулась.

– Только что? Продолжай, дитя мое.

– Только это, быть может, не имеет большой важности…

– Ну, нам виднее. Возможно, что твои сведения, которые кажутся тебе едва ли стоящими внимания, имеют для нас огромную важность. О ком или о чем ты хотела рассказать нам? О ком или о чем ты думала?

– Я думала о Сиди-Коко… — пробормотала Жервеза.

– Сиди-Коко! — вскрикнули в один голос мэр и мировой судья, изумленные этим странным и незнакомым именем, которое слышали в первый раз. — Что это за Сиди-Коко?

– Я его знаю, — сказал бригадир, поглаживая свои густые усы, — и могу сообщить вам о нем некоторые сведения.

– Говорите же скорее, — попросил Фовель.

– Сиди-Коко, или Зуав, как его еще называют, состоит в труппе канатных плясунов, акробатов и фокусников, дававших четыре вечера подряд представления на городской площади, в балагане.

– У их импресарио все документы оказались в порядке, а потому я не нашел нужным запретить эти представления, — прервал его Фовель.

– Вчера утром, — продолжал бригадир, — они уехали со своим передвижным театром и в настоящее время находятся в двенадцати километрах отсюда, в Сент-Ави, где завтра храмовый праздник… Сиди-Коко хоть и не глотает сырых цыплят и зажженную паклю, но творит чудеса своим голосом. Он способен подражать какому угодно человеческому голосу. Кроме того, если он захочет, то может сделать так, что этот голос послышится вдруг из колодца или с кровли какого-нибудь дома.

– А, — воскликнул судья, — чревовещатель…

– Да, его называют еще «человек с куклой», потому что у него во время представления всегда находится в кармане или в шляпе деревянная кукла, с которой он разговаривает. Всем кажется, что она действительно сама ему отвечает.

– Не знаете ли вы еще чего-нибудь о нем? — спросил Ривуа бригадира.

– Нет, господин судья, ничего больше не знаю… В прошлое воскресенье я в первый раз услышал о нем.

– Послушай, малютка, — снова начал мэр, обращаясь к Жервезе, — что же, по-твоему, общего между чревовещателем и убийцей Мариетты и Жака Ландри?

– Я вовсе не говорю, что между ними есть что-то общее… Я только хочу сказать, что он и Мариетта давно были знакомы.

Фовель подскочил на стуле от удивления.

– Что за вздор! — воскликнул он. — Это невозможно!

– Однако это правда, господин мэр.

– Ты лжешь! Кто тебе сказал это?

– Послушайте, любезный Фовель, — вмешался судья, — не пугайте ребенка, позвольте ей рассказать все, что она знает… Продолжай, что ты видела или слышала?

– Это было в понедельник, — начала она, — на этой неделе… В воскресенье, с самой обедни и после вечерни, в балагане бил барабан и играли в трубы, приглашая публику на представления… К вечеру в нем собралось много, очень много народу… Мне тоже хотелось пойти посмотреть, но средства не позволяли, хотя за вход брали всего лишь четыре су.