— Вполне. А у Пэйснела имелась тайная комнатка, нет? — с глиняной лягушкой или жабой, и это, в свою очередь, тоже «к чему-то относилось». А в машине, в которой его замели, висело папистское распятие с Вербного воскресенья, и, говорят, он орал благим матом, когда его попросили к распятию прикоснуться.

— Околесица? — подсказал я.

— Не обязательно. Слишком много чудного повидал, чтобы эдак легко от, э, чудного отмахиваться.

— В Индии не иначе?

Он с подозрением зыркнул на меня.

— Да. — Лаконично. — Там, и не только. Что ж, не смею вас больше задерживать, ребята. Спасибо за помощь, большое.

Голод грыз меня, пока я ехал домой. В холодильнике ничего приветливого не нашлось — уж конечно, там не было половины холодной утки, но мне случилось знать, где Джок хранит свои «привилегии», и я мстительно поглотил целую банку икры (настоящей «Гросрибрест»; Джок крадет только лучшее, белужью и осетровую презирает) на горячем тосте, после чего оставил кухню в оглушительном беспорядке. Намеренно.

Наверху Иоанна, похоже, спала, и я благодарно проскользнул в постель, аки тать в нощи.

— Попался! — торжествующе возопила она.

— Помилосердуй, иначе я запою альтом.

— Ты где был, мой непослушный жеребчик?

Я изложил ей всю историю, и она выслушала увлеченно.

— Давай поиграем в насильников, — сказала она, когда я закончил.

— Ни в какие, черт бы их побрал, окна я не полезу.

— Эту сцену я позволю тебе пропустить.

— Но у меня нет резиновой маски.

— Сымпровизируй.

— Ну я не знаю.

— Я притворюсь, будто сплю, а ты прокрадешься в комнату и напрыгнешь на меня, затем навяжешь мне свою злобную волю, а я буду вопить как резаная, но очень тихо, чтобы не разбудить нашего славного домохозяина.

— Чур не царапаться.

— Очень нежно.

Значительно позже я украдкой выполз на кухню сделать себе бутерброд с вареньем. Там сидел Джок — мрачно жевал тушеную фасоль. В нем просматривались все признаки слуги, продувшегося в домино. Он со мною не заговорил. Я же, со своей стороны, пребывал в задумчивости.

3

Кто подарил тебе, кто тебе продал

Эту молву обо мне?

Весть донесли тебе в буйстве природы

Или в морском буруне?

Ветры украдкой ее нашептали в горней ночной тишине?

У нас с Иоанной нет общей спальни, тем паче — кровати. Спать в одной постели с представителем противоположного пола — обычай варварский, негигиеничный, неэстетичный и в наши благословенные дни электрических одеял довольно-таки никчемный. Кроме того, бодрствование в оной передается партнеру и, что хуже всего, приводит к чувственному непотребству по утрам, а это ужасно вредно для сердца и вынуждает потреблять чересчур обильные завтраки. Когда я найду себе женщину, с коей мне захочется провести всю ночь — включая то есть и сон — в одной постели, я буду знать, что влюблен. Или же сенилен. К тому времени, вероятно, — и то и другое.

Стало быть, я находился у себя в гардеробной, когда Джок во вторник после Пасхи меня пробудил. Его «доброе утро» не звучало неприветливее обычного: в нем, быть может, мне почудилась надежда на то, что он объявил перемирие. Тем не менее, утренний чай я испробовал с опаской, ибо острейшее оружие в Джоковом арсенале — готовить чай на воде, не вполне вскипевшей; страшная месть, но, опять-таки, Джок любит насилие, отчего и состоит у меня в найме.

Чай был хорош. Джок избрал «ассамский ФБОП» из «ателье» Джексона и заварил его в своей искуснейшей манере.