– Спятила? Тебе сорок!

– И что? Я, по-твоему, старуха?!

– Ну что за бред? – иду на попятный. – Я про то, что всему свое время. Не понимаю я моды рожать на старости лет. Да и не стремлюсь наследить в истории. Мне дочки более чем достаточно. Да мы вообще, может, скоро дедом и бабкой станем, – содрогаюсь я.

– Милане восемнадцать, Роб! Ты с ума сошел? Ей учиться еще четыре года.

– Восемнадцать, а таскается – дай бог, – свожу челюсти. – Не удивлюсь, если залетит.

– Она пьет противозачаточные!

– Избавь меня от подробностей, ладно? – махом опрокидываю бокал. Замечаю, как Тома морщится.

– Никак тебе не угодишь. Держишь руку на пульсе – плохо. Отпускаешь – тоже.

– Не там ты держишь, Том.

Иду в дом. Достаю сигареты. Возвращаюсь. Только хочу подкурить, как Тамара обвивает меня руками за пояс.

– Не кури, Роб. Неприятно целовать будет.

Тяну на себя из-за спины. Пусть уж нацелуется вдоволь, чтобы я, наконец, затянулся. Касаюсь губ, проталкиваю язык.

– Ну не здесь же!

– Почему?

– Здесь негде.

– Вон, о беседку обопрись, задницу отставь.

– Я что тебе – девка панельная? Пойдем в постель, Роб. Не выдумывай.

А у меня уже то, что привстало, упало. Вот умеет она обломать.

– Том, а ты таблетки…

– М-м-м?

– Не перестала пить?

– Нет. Что ты, – удивляется.

– Ну, мало ли, ты о сыне заговорила. Вдруг?

– Я же так. Узнать на этот счет твои мысли.

– Мои мысли однозначны. Нет. Не хочу. Некоторым просто не дано.

– Я не считаю себя плохой матерью!

– А я считаю себя плохим отцом.

– Так напрягись. Измени что-то.

– Не хочу, Тома. Не. Хочу. Милана выросла, и слава богу.

– Ладно-ладно. Не кипятись, – ведет ноготками по руке. – Я же сказала, что просто спросила. Нет – так нет. Но, кажется, такой мужик, как ты, непременно должен хотеть наследника.

– Такой, как я?

– Угу. Крутой. Богатый… Стереотипы, да?

– Еще какие.

В тишине идем вверх по лестнице. Разговоры о детях свели желание трахаться к нулю. Но спрыгивать с темы сейчас как-то совсем неправильно. Значит, надо настраиваться. Просовываю руку в карман, сжимаю головку. Давай, брат, оживай. Заходим в спальню. Тома оборачивается. Тянет поясок на кимоно. Сделанные сиськи, проработанное тело. Нормально. Тело реагирует, как ему и положено.

Когда все заканчивается, дожидаюсь, когда Тома скроется в душе, и натягиваю штаны. Сам не знаю, зачем я в последний момент вышел, чтобы кончить ей на живот. Может, разговоры о детях напрягли меня сильнее обычного. Тамара психанула. Да и пофиг. Переживет.

Спускаюсь вниз. Достаю-таки сигарету и с удовольствием затягиваюсь. В теле – приятная усталость. В башке – каша из обрывков сегодняшнего дня. Рыжая эта, бестолковая дочка, которой до сих пор, кстати, нет, Томка… Интересно, могла бы она попытаться залететь в обход моего желания? И на кой черт ей это сейчас понадобилось.

Достаю телефон. Набираю Милану. Один вызов она игнорирует. Но второй, видимо, не решается. Знает, что допекла меня с этой аварией.

– Час ночи, Мил, где ходишь?

На заднем фоне гремит музыка, и слышится пьяный смех.

– Пап, да вы ложитесь. Что меня ждать? Меня Юра привезет.

– М-м-м. И кто такой этой Юра?

– Ну, привет! Мы уже две недели встречаемся.

– Это что-то меняет? Нет, – отвечаю на собственный же вопрос. – Чтобы через полчаса была дома. Учебный год начинается, если ты не забыла.