Он поднял взгляд на Эдвину. Его зеленые глаза были печальны.

– У вас бывало когда-нибудь, чтобы от воспоминаний на секунду останавливалось дыхание?

Эдвина молча покачала головой, охваченная сочувствием к старому человеку.

– Наверное, это были крайне неприятные воспоминания.

– Нет, – сказал он очень грустно. – Напротив.

Вокруг слышалось пение птиц, и пчелы роились над бело-кремовыми соцветьями липы.

Шумно вздохнув, сэр Ли поднялся, опираясь на свою трость. Казалось забавным, что старик не выронил ее из рук, даже когда чуть не упал в обморок. Он протянул руку Прескотту:

– Рад был познакомиться с вами, мистер Дивейн.

Прескотт пожал сэру Ли руку.

– Я тоже. Не могу избавиться от ощущения, что я произвел на вас скверное впечатление.

– Вам показалось. Вы приятный молодой человек, и фамилия у вас красивая и звучная. – Мужчина стал пристально всматриваться в Прескотта. – Вы, случайно, не родственник Дивейнам из Чешира?

– Нет, сэр. Я сирота, и Дивейн – мое вымышленное имя. Так что мы точно не родственники. – В его глазах загорелся озорной огонек. – Разумеется, если только вы не ищете подходящего наследника для своего огромного состояния.

Сэр Ли улыбнулся, но не так весело, как раньше.

– К сожалению, мне не посчастливилось сколотить крупное состояние. Однако у меня есть несколько солидных счетов в банке, которые я буду рад кому-нибудь передать.

– Благодарю вас, но мне достаточно моих собственных счетов.

Эдвина внезапно почувствовала, что в словах сэра Ли заключен какой-то скрытый смысл, но решила, что это следствие нервного напряжения, которое он пережил.

– О нет! – в ужасе воскликнула Эдвина и бросилась к зеркалу Клода, которое валялось, разбитое, на белом гравии. – Мне так жаль, сэр Ли! Наверное, я его нечаянно выронила. О, извините меня, ради Бога! Вы говорили, что вам его подарили.

– Я сам виноват. Зачем только мне вздумалось падать в этот дурацкий обморок! Осторожней! Не трогайте осколки. Вы порежетесь! – закричал пожилой человек. – За мою долгую жизнь по моей вине пролилось немало крови. Я не хочу добавлять к ней еще и вашу.

Прескотт помог Эдвине подняться.

– Как случилось, что по вашей вине пролилось немало крови, сэр Ли?

– Виной тому тайны, ложь и драки, мистер Дивейн. У меня прямо-таки талант к таким вещам.

У Эдвины пересохло во рту, и она на мгновение лишилась дара речи. Как понимать его слова? Неужели сэр Ли только что признался, что он шантажист?

Сэр Ли поправил золотой набалдашник своей трости.

– В министерстве иностранных дел я имел возможность практиковаться в своих умениях и оттачивать свое мастерство до совершенства.

– А что сейчас? Вы продолжаете пользоваться своими талантами, сэр Ли? – поинтересовался Прескотт.

Взгляды сэра Ли и Прескотта пересеклись.

– Нет. Я обычный старикашка, живущий воспоминаниями о прошлом, мистер Дивейн. Некоторые из них хорошие, некоторые преследуют меня, как ночной кошмар, и не дают покоя. Но я прекрасно понимаю, что те дни давно миновали.

– Однако, наверное, тяжело оставлять эти… увлекательные занятия.

– Признаюсь, временами я скучаю по своей работе. Иногда мне ее очень сильно не хватает. Но нужно передать эстафетную палочку новому поколению. И очень часто я чувствую, что настала пора найти себе применение в чем-то другом.

– Это достойно восхищения.

– Может быть… – Старик вскинул голову.