– Это было бы неплохо,– сказал Эппик.

– Да, точно. Чтобы не рисковать своей карьерой снова, Фиона теперь действовала очень медленно и аккуратно, взращивая медленно, но верно в голове миссис Уилер идею, что с шахматным набором явно что-то не так.

– И как это ей удалось, мистер Хэмлоу?– поинтересовался Эппик.

– Две ладьи отличаются по весу,– напомнил мистер Хэмлоу. – Плюс отсутствие какой-либо информации о том, откуда этот набор появился у Альфреда Нортвуда. У Нортвуда семьи не было, не было денег, никакой четкой предыстории, никакой информации, полезной и нужной миссис Уилер. Например, откуда взялся столь ценный объект?

Эппик с восхищением спросил:

– Фиона ведь убедительно изложила свою точку зрения?

– Она воспользовалась, я так полагаю,– сказал мистер Хэмлоу,– естественной паранойей миссис Уилер, данной ей от природы. Но в общем, да, ее убедили, что есть в этом всем что-то подозрительное, в шахматном наборе, и она дала задание Фионе, чтобы та установила степень порядочности шахматного набора.

Эппик с иронией хмыкнул.

– Тяжело будет жить с такой-то «порядочностью»,– выдал он.

– Даже не сомневаюсь,– продолжил мистер Хэмлоу,– что хороший исследователь уже давно бы выследил путешествие шахматного набора до самого его прибытия с сержантом Нортвудом на поезде в Чикаго в 1921. Он не заявлял об этом наборе, не выставлял на публику на протяжении целых двадцати семи лет, пока не почувствовал себя в безопасности, пока не стал более уважаемым человеком…

– То есть богатым,– предположил Эппик.

– И это тоже,– мистер Хэмлоу снова попытался кивнуть. – Скажем так, он достаточно окреп, чтобы оставить набор напоказ всей публике прямо в лобби своего агентства. Заявил, так сказать, без слов о том, что Нортвудам повезло иметь в своих руках игрушку царей.

– А как насчет того….. где этот набор был раньше?– спросил Эппик. До 1921? До того, как он привез его на поезде в Чикаго?

– Да, он приехал в 1921. Некоторые части тела мистера Хэмлоу вжались в инвалидное кресло, некоторые – дрожали, танцевали, и, возможно, даже он умудрился пожать плечами. – А до этого,– сказал он,– нет никакой информации. Только мы втроем в этой комнате знаем предыдущего владельца, которым был царь Николай II, но даже в этом случае данные по поводу настоящего владельца довольно-таки смутные, поскольку Николай так и не получил этот подарок. Мы также не можем сказать, кто собирался сделать этот подарок и с какими намерениями.

– Наверное это хорошо,– предположил Эппик.

– Возможно,– мистер Хэмлоу снова кивнул и продолжил,– единственное, что мы знаем наверняка,– это то, что шахматный набор попал в Мурманск в 1917, как раз в то время, когда началась первая мировая война и Русская революция. Набор не мог быть перемещен дальше, потому что все территории между Мурманском и Санкт-Петербургом были в разгаре битвы, и поэтому все бумаги, связанные с этими шахматами, все, что могло указывать на того, кто послал этот подарок, все исчезло на полях битвы. В 1918 году Николай и вся его семья были убиты Большевиками, и таким образом вопрос будущего владельца шахмат стал открытым, если он вообще когда-то поднимался. Конечно же, Большевики не могли стать наследниками этой ценности.

– Потому что сами же и совершили преступление,– снова предположил Эппик.

– Вот именно. В 1920, когда американский взвод обнаружил на складе боеприпасов в Мурманске эти шахматы, кто мог тогда быть их владельцем? Если тогда и могли быть какие-то военные трофеи, то шахматный набор можно было засчитать за трофей.