– Я знаю.

– А в левом доме, вон там, на верхнем этаже справа, темно.

– Может они вышли в тот бар, где мы с тобой были,– предположил Дортмундер.

– Надеюсь, они там задержаться на какое-то время,– сказал Келп, и они перешли улицу. Ни парадная дверь, ни входная дверь квартиры особого сопротивления не оказали.

Нужно было подняться наверх, они поднялись, после чего прошли по узкому коридору направо к двери с номером 3с, через глазок которой не видно было света.

– А может, они просто рано легли спать,– предположил Дортмундер.

– В пятницу вечером, да в таком-то месте? Не думаю,– покачал головой Келп. – Но мы зайдем тихонько, никого не побеспокоим.

– Даже никаких следов за собой не оставим.

– Точно не на этот раз.

Келп провернул свой стандартный ритуал с дверью, и они вошли в полутемную кухню, свет в которую падал лишь от уличных фонарей, плюс слабый красноватый отсвет от часов и других светодиодных приборов, которые создавали поддельно-расслабленную обстановку.

– Меня послал Джо,– прошептал Келп.

Кухня переходила в гостиную такого же размера, тем не менее, кухня почему-то визуально казалось больше, а гостиная выглядела довольно маленькой. После шла спальня, такая же по размеру, как и предыдущие комнаты, вот только здесь треть ее площади занимал гардероб.

Единственный свет, который попадал в спальню и который соревновался со светом уличных фонарей,– это красные цифры на будильнике. Большая кровать – к счастью, пустая – стояла слева, напротив смежной с ванной комнатой стены. Окно справа выходило на Гансвурт Стрит, а то, что находилось сразу за кроватью, выходило прямо на крышу здания Перли, которое было не столько широким, сколько уходящим в глубину, и в задней части виднелось окно в крыше.

– Мне нравится это окно в крыше,– прошептал Келп.

– Здесь никого нет,– ответил Дортмундер нормальным голосом.

Келп удивленно осмотрелся и тоже сказал нормальным голосом:

– Ты прав. И все же это окно мне определенно нравится.

Рубероидная крыша квартиры Перли находилось примерно на футов шесть ниже этого окна. Весь свет, который мог показаться исходящим из его окон, был уличным.

– Мне тоже нравится это окно,– согласился Дортмундер,– но сейчас нет никакого смысла его разглядывать.

– О, да, согласен.

– Меня интересует,– сказал Дортмундер,– вход для коммунальных служб.

Не только ворам в Нью-Йорке трудно было пробраться в интересующую часть здания. В более старых и более густонаселенных частях города, вроде Вест Виллидж, маленькие старые здания были настолько тесно прижаты друг к другу со всех сторон, что приходилось страдать и электроэнергетическим компаниям, и установщикам из телефонных компаний, и кабельщикам, и городским инспекторам разных мастей. Дорожки, подвалы, внешние лестницы – все использовалось для того, чтобы честной и упорно трудящийся народ смог передвигаться, да и менее честной, но не менее упорно трудящийся народ, тоже.

Окно, из которого сейчас вели свой дозор Дортмундер и Келп, было обычным окном, состоящим из двух частей, на которых висел самый обычный замок, чтобы половинки оставались закрытыми. Дортмундер открыл замок, опустил нижнюю часть и почувствовал, как холодный ветер окутал его со всех сторон. Дортмундер выглянул на улицу.

Не так уж и много снега на этой крыше, на окне в крыше тоже снега нет, а значит откуда-то снизу шло тепло. Крыша здания Перли тянулась влево мимо конца здания, где сейчас были Дортмундер и Келп, и, казалось, что там, где заканчивалась крыша и начиналось здание на следующей улице, было пустое пространство.

Может там и был вход для коммунальных служб?

– Не видно,– сказал он.