— Ну, тогда тебе самое место где-то поближе к договорам, разве нет?

Костя снова откинулся на стуле и сложил руки на груди.

— Вы имеете счастье наблюдать в действии всемирно известную и эксклюзивную педагогическую методику имени Германа Тамма.

— А можно об это методике чуть поподробнее?

— Начинай с азов. Путь к руководящей должности в чистом офисе с личной секретаршей начинается с самого низа. Для того чтобы руководить, ты должен понимать, как устроено дело, которым ты управляешь. До самого маленького винтика. Это же касается и устройства ДВС.

— Что это?

— ДВС? Двигатель внутреннего сгорания.

— А ты и в самом деле в этом разбираешься? В том, как работает двигатель? Как это связано с работой юриста?

— Никак, — с видимым удовольствием ответил Константин. — В этом-то и фишка данной методики.

— Тебе она не очень нравится? — Марьяна максимально смягчила тон.

— У меня нет выбора, — буркнул Константин. — Но вообще… — он передернул плечами. — Вообще, это интересно. Реально интересно. Не то, чтобы я хотел зарабатывать себе на жизнь, крутя гайки, но в целом это совсем не бесполезный багаж знаний. Для меня лично, да и вообще…

Он махнул рукой. Это жест официантка приняла на свой счет и подошла. Оказалось, что кофе они выпили, поэтому повторили заказ.

— Значит, методика работает, и твой отец прав?

— Пункт первый — отец всегда прав. Пункт второй — если отец не прав, смотри пункт первый.

Марьяна улыбнулась этой расхожей фразе.

— А что говорит про это твоя мама?

— Ничего.

Короткий ответ. Но такой говорящий. Интонация переменилась. Даже голос стал какой-то будто не его, не Костин. Словно за него говорит кто-то другой — голосом глухим и безучастным.

Марьяна взяла небольшую паузу, чтобы подобрать правильные слова и тон.

— Ты редко видишься с матерью?

— Я с ней не вижусь вообще.

— Почему?

— Она умерла.

Так. Что-то такое Марьяна и предполагала после его глухого «Ничего».

— Извини, — она сказала это совершенно искренне. Потому что потерять мать — это страшное горе. Даже для Тамма. — Извини, я не знала.

— Я ее все равно почти не помню. Я был совсем маленький.

Марьяну не обмануло показное равнодушие его тона. А за принесенную чашку кофе он почти спрятался.

— От чего она умерла?

— Не думаю, что это имеет отношение к тому, как отмазать меня от отцовского гнева.

Так. Мальчик — это мальчик. А Тамм — это Тамм. Разница существенная, и о ней забывать нельзя.

— Ты прав, — давить на него не стоит. Да и, похоже, бесполезно. — Ты живешь вместе с отцом?

— Нет. Уже год как я живу отдельно. Но, разумеется, квартиру мне купил отец, оплачивает ее отец. Как и мое обучение. Как и вообще все. В общем, я пока сижу на папенькиной шее.

Судя по тому, как он процедил эти слова, фразой про «сидеть на шее» Тамма-младшего упрекали. Что же. У Германа Тамма такая шея, что на ней целая студенческая группа может сидеть, а не один Костя Тамм — и безо всякого ущерба для данной шеи. Но, видимо, для Тамма-старшего это не аргумент. Его интересует только поведение собственного сына.

Жалеть Костю в данной ситуации было бы глупо. А еще было похоже на то, что смысл слова «жалость» Таммам неведом. Поэтому Марьяна спросила о другом.

— А зачем ты мою машину взял?

— Затем, что мою машину отец у меня забрал.