Потом этот дядя посадил меня в повозку на скамеечку. А напротив посадил

одну девочку. И мама мне все говорила, чтоб я держался.

Мы поехали, лошадка затопала, и звоночки зазвонили. А эта девочка так

обрадовалась, что закричала очень тоненько. И я тоже закричал, потому что

это очень хорошо — как мы поехали. И все на нас из-за заборчика смотрели. И

как девочка кричит, смотрели.

И мы проехали мимо мамы, и я ей рукой махал. Она мне кричала:

— Держись, Алешка! Держись!

А мальчик, который правил, сказал:

— Она и большого человека везти может. Она очень сильная.

И что это ничего, что она, как собака, ростом.

И мы еще раз мимо мамы проехали. А девочка не стала кричать, а взяла

меня за руку, и мы стали руки качать и говорить:

— И! И! И!

И мы теперь приехали к моей маме, и к девочкиной маме, и где этот

человек с билетами. И нас с повозки сняли. Я еще хотел лошадку погладить, а

мама сказала, что нужно скорей.

МИШКИ

И мы пошли. А я вдруг увидел опять решетку. Очень большую и очень

высокую. Там стояло дерево, только без листьев, и на нем живые мишки.

И я закричал:

— Мама, мишки!

Мама сказала:

— Потом.

А я сказал:

— Не потом! Не потом!

И стал маму тянуть, где мишки, и стал кричать:

— Мама, пойдем! Мама, пойдем!

И все стали на нас глядеть. Мама сказала:

— Фу, какой скандальный!

И сказала, что так мы никогда до слонов не дойдем. А она все-таки пошла

со мной, где медведики. Они были маленькие, как собачки, потому что они еще

дети.

Они лазили по этому дереву, которое у них стояло. Они на дереве играли

и кусались. Только не в самом деле, а немножко. И один хотел другого вниз

стянуть. Он его лапой хватал за ногу. А на лапах у них когти, черные и

длинные. А сами мишки коричневые, совсем как мой мишка.

Они очень скоро лазят по дереву. Они когтями прямо как кошки цепляются.

А потом я увидал там еще двух мишек. Они тоже хотели на дерево лезть, а

те мишки их не пускали и очень смешно кусались. И все смеялись.

И мама тоже смеялась.

А один мишка побежал, и я стал смотреть, почему он побежал. А там были

две серенькие обезьянки. Они совсем как человечки. Только на них серая

шерсть, как на кошках. А на лице шерсти нету. И на ушках тоже. Только лица у

них, как у старушек. Это мишка к ним бежал, чтоб их лапой достать. А они

вскочили на решетку и полезли наверх.

Они ручками и ножками хватались за решетку — у них на ножках пальчики,

как на руках. Они в кулак их могут зажать. И все, что захотят, они ногой

могут хватать.

Потому им так ловко лазить: как на четырех руках.

Мишка потянулся по решетке и не мог достать. А я испугался, что он за

ними полезет и их закусает. Он по той решетке не мог полезть, потому что

тоненькая. А он по толстой полез. Он очень хорошо полез. Он тоже и руками и

ногами лез. И потом вбок лез. Только он так скоро не может, как обезьянки.

Я все думал, что обезьянки, может быть, человечки, и сказал маме:

— Они, может быть, немножечко человечки?

А мама сказала:

— Не говори глупостей! Это просто мартышки такие.

И потом вдруг туда пришел тот самый мальчик, который нам про орла

рассказывал. И все мишки к нему побежали.

Я хотел еще на мишек смотреть, а мама сказала:

— Ну, идем к слонам. Так мы никогда не дойдем.

ЗЕБРА

Мама очень скоро пошла. И вдруг она сама сказала:

— Ах, какая!

И стала.