Я никак не мог отломать.

А тут вдруг эта тетя-нянька сказала:

— Куда тебе такая гиляка? Ты кустов не ломай. Я тебе скажу, где

вырвать. А сейчас идем руки мыть.

Потому что все пошли руки мыть.

КАК МЫ ВСЕ ЕЛИ

Потом мы все носили маленькие столики и ставили их в ряд. И я тоже

носил с тем мальчиком, который веревку делал. Потом мы поставили скамеечки,

тоже маленькие. Это мы все на веранде устраивали. И все сели на скамеечки. И

мне показали, где сесть. Я тоже там хотел сесть, потому что хотел сидеть с

большим мальчиком. Его звали Гриц.

Потом Катя и тетя-нянька принесли хлеб кусочками, потом принесли чашки,

очень большие и без ручек. А в чашках была каша. И потом принесли молоко в

кружках, тоже в очень больших. И каждому поставили чашку и кружку. И дали

ложки. Чтоб каждый ел ложкой кашу, запивал молоком и заедал хлебом. Я стал

запивать.

ПРО ДЗЫГУ

Гриц уже съел все и стал мне показывать из кармана, какую он веревку

сделал.

Он сказал, что он из нее сделает кнут и этим кнутом будет гонять дзыгу.

Я сказал:

— Ну да, бзыгу.

А Гриц говорит:

— Не бзыгу, а дзыгу.

Я сказал:

— Ну да, дзыгу. Она будет бояться и убегать.

Это я так сказал, потому что я не знал, какая эта дзыга.

Гриц стал смеяться и сказал, что я «дурный».

Это значит, что я глупый.

А Гриц стал себя по карману бить и сказал, что дзыга у него здесь, в

кармане. И что он потом мне ее покажет. Мне очень хотелось увидать, какая

эта дзыга. А тетя-нянька сказала, чтоб я скорей доедал. Потому что все уже

кончили и убирали чашки. А потом мы все столы унесли в комнату, и тетя-няня

сказала, чтоб принесли сенники. А это такие тюфячки. И чтоб мы с ними шли в

сад, где «холодок», а «холодок» — это значит, где солнца нет. И Гриц всех

повел.

А там под деревьями стояли скамеечки. Только это не скамеечки, а это

кроватки, только низенькие. И Катя тоже с нами пошла.

Мы положили тюфячки на кроватки, и Катя сказала, чтоб мы ложились и не

смели говорить. А что оса не укусит, потому что Катя всех их прогонит.

Мы все легли, и я тоже лег около Грица.

Я стал тихонько говорить Грицу, чтоб он скорей показал дзыгу. Потому

что я не знал, она живая или она деревянная.

Катя услыхала, что я говорю, и сказала:

— Лешка, лежи мовчки.

Я хотел сказать, чтоб она сама «мовчки», только не сказал, потому что

Гриц мне пальцем погрозил.

Я нарочно закрыл глаза — пусть Катя думает, что я сплю, а я не сплю. Я

все не спал и слышал, как она веткой махала на осу, а потом вдруг заснул.

НАДЕЖДА ИВАНОВНА ПРИШЛА

Когда я проснулся, все уже взяли тюфячки на плечи и понесли.

А Гриц сказал про меня:

— Вин ще не прокинувся.

Я думал, что это «опрокинулся», а это он говорит, что я еще не

проснулся. Мы потом тюфячки сложили в комнате, и пришла тетя-учительница,

Надежда Ивановна. И сказала, что мы сейчас будем петь. Я сказал, что я не

умею петь.

А она сказала:

— Пой, как умеешь.

Я сказал, что никак не умею.

А она сказала:

— Ну, тогда никак не пой.

И не стала больше на меня смотреть.

Она поставила мальчиков и девочек, чтоб около нее стояли, и запела

по-украински. И все тоже запели. И Катя тоже запела.

А потом тетя-няня пришла и тоже стала петь. А я хотел уйти в сад.