Репортер (которому надоело слушать скучную трагедию жизни повара. Он был далеко не красавец. Женщин мог заинтересовать разве только тем, что работал по шестнадцать часов в день и все деньги тратил на них): Вам приходилось ощущать душевный подъем во время приготовления гамбургера?

Повар–мексиканец: Если это последний гамбургер за смену, и если после работы я иду на свидание — я всегда ощущаю душевный подъем, потому что на сегодня всё, и меня ждет девчонка.

Я ловко завершил интервью, оставив нетронутым завтрак на Кваджелине во время войны и японских бомбардировщиков, чили тоже пришлось остывать в одиночестве. Когда я был уже в дверях, повару вдруг пришла в голову вторая по счету мысль, касавшаяся этого интервью:

— Когда выйдет статья?

— Скоро, — ответил я.

— Вы уверены, что людей так интересуют гамбургеры? — спросил он.

— Это последний крик моды, — ответил я.

— А я и не знал, — сказал повар.

— Вот напечатаем про гамбургеры, — пообещал я, — и вы прославитесь.

— Из–за гамбургеров?

— Про Чарльза Линдберга тоже никто не знал, пока он не перелетел через Атлантику.

— Ну, — сказал повар, — это же совсем другое дело.

— Разница невелика, — возразил я. — Подумайте сами.

— Хорошо, — согласился повар, — подумаю, но я все равно не понимаю, какое отношение имеют гамбургеры к Чарльзу Линдбергу. Не вижу ничего общего.

— Посмотрим с другой стороны, — сказал я, поспешно ретируясь к двери. — Когда Линдберг летел через океан, он брал с собой сэндвичи, так?

— Наверное, — согласился повар, — кажется, я что–то такое припоминаю.

— И ни одного гамбургера, — сказал я. — Только сэндвичи с сыром.

— С сыром? — переспросил повар.

— Ни одного гамбургера. — Я с серьезным видом покачал головой. — Все могло обернуться иначе, если бы он взял с собой гамбургеры.

— Но это же невозможно, — объявил повар–мексиканец. — Гамбургеры бы просто остыли, а горячие гамбургеры гораздо вкуснее холодных.

— Если бы Чарльз Линдберг, — объяснил я, — взял с собой в «Дух Сент–Луиса» холодные гамбургеры, он стал бы знаменит благодаря холодным гамбургерам, а не полету над Атлантикой, понятно, да?

И прежде чем повар успел что–либо на это сказать, я захлопнул за собой дверь кафе. Подозреваю, что с какой бы девушкой он ни встречался в тот вечер, и сколько бы креветок она ни съела, настроение у него было хорошим.

В поисках гамбургерного сатория взял интервью у двух дюжин поваров. Я разыскивал на рынке мясников и расспрашивал о разновидностях фарша для гамбургеров, а также о личных ощущениях, воспоминаниях, необычных случаях — обо всем, что связано с гамбургерами.

Я шел в пекарню, где готовили для гамбургеров булки, и брал интервью у работников в надежде узнать все секреты гамбургерных булок и послушать истории, с ними происходившие.

Старый пекарь, у которого шалило сердце, признался, что перед тем, как сунуть гамбургерные булки в печь, он всегда читает молитву. Я спросил, молится ли он, когда вытаскивает их из печи. Пекарь сказал: нет.

Я жаждал невероятных историй о гамбургерных булках!

Сверху и донизу, во всех углах я выискивал гамбургерную информацию.

Я выловил на улице в общей сложности не меньше пятидесяти случайных жертв и потребовал от них рассказов про съеденные гамбургеры. Мне нужны были экзотические гамбургерные происшествия.