Лорд обнял девушку, а она, прильнув к нему, тихо и нерешительно спросила:

— Правда ли… правда ли, что ты действительно… спас папу?

— Я спас вас обоих!

Он прижался к ее губам и целовал ее страстно и требовательно, пока не испытал ощущения, что они как бы парят в безоблачном небе и нет для них больше ни забот, ни страхов.

Только когда лорд оторвался от ее губ, Флоренчия выговорила:

— Я… я все еще не могу поверить! Неужели Винченте больше не сможет ничего… требовать от нас?

У лорда Миера перехватило дыхание. Зная, что предстоит немало потрудиться, прежде чем тучи над их головой окончательно развеются, он сказал:

— Я должен поговорить с твоим отцом, дорогая моя. У нас очень мало времени. Отведи меня к нему. О, как бы я хотел остаться здесь и целовать тебя всю ночь! Не мы не имеем пока на это права.

Он почувствовал, как она задрожала, услышав эти слова, привлек ее к себе и проговорил:

— Я люблю тебя! Боже, как я люблю тебя! Но у нас еще много дел, и, как бы это ни было трудно, я не должен целовать тебя, пока ты не узнаешь о моих планах.

Флоренчия почувствовала, как серьезно звучит его голос, и, не споря, подала ему руку со словами:

— Папа собирался лечь спать. Но я подозреваю, что он так и просидит ночь перед камином, не в состоянии уснуть.

Лорд Миер не ответил. Они пошли темными коридорами вверх по лестнице, которая вела в личные покои князя и других членов семьи. Остановившись перед массивной дверью, Флоренчия тихонько постучала. Ответа не было, и она открыла дверь. Войдя в большую комнату с огромной кроватью в дальнем ее конце, лорд Миер при первом же беглом взгляде убедился, что кровать пуста.

Князь сидел перед камином в кресле с высокой спинкой, и, хотя на коленях у него лежали газеты, он спал.

Флоренчия направилась к нему, но раньше, чем она успела приблизиться и заговорить, князь вздрогнул, поднял голову и сказал:

— Я, кажется, задремал. Что ты хочешь, мое сокровище?

— Здесь лорд Миер, папа, ему нужно тебе что-то сообщить.

Лорд прошел вслед за Флоренчией.

На князе был халат из тяжелого бархата, но и в ночной одежде вид его был исполнен достоинства. Под глазами у князя залегли черные круги, взгляд поражал тоской и безнадежностью, а рука, которую он протянул лорду Миеру, дрожала.

— Простите, что не встаю, чтобы приветствовать вас, милорд, — произнес он.

— Прошу меня извинить за визит в столь поздний час, — ответил лорд Миер, — но я должен передать вам кое-что, в чем вы, я полагаю, нуждаетесь уже довольно продолжительное время.

С этими словами он вынул из кармана фотоснимки и пленку и отдал князю, который смотрел на снимки, казалось, не смея верить собственным глазам. Флоренчия, слабо вскрикнув, упала на колени радом с креслом отца.

Когда она снизу вверх взглянула на лорда Миера, он увидел, как по ее щекам текут слезы.

— Как мог ты совершить такое невероятное… чудо? — воскликнула она.

Князь все еще смотрел затуманенным взором на то, что держал в руках. Лорд Миер сказал:

— Могу я предложить, ваше высочество, немедленно сжечь все это, чтобы мы навсегда могли забыть о страданиях, которые вам пришлось пережить?

Князь молчал, и лорд продолжал;

— Я полагаю, некоторые снимки не имеют к вам отношения. Я просто взял из сейфа все, что там было. Но их, как и пленки, надо уничтожить, чтобы все жертвы князя Винченте, узнав о его смерти, знали, что им больше ничто не угрожает.

— Винченте мертв?

Это были первые слова, которые произнес князь после того, как лорд Миер отдал ему фотографии.

— Он мертв! — подтвердил лорд.