Восхитительно белокурая, вся закамуфлированная под куклу Барби секретарша директора по связям встретила В. взглядом – словно он был материализовавшимся Лох-Несским чудовищем. Присядьте, подождите, велела она, исчезая за дверью директорского кабинета. Двустворчатая дверь кабинета была того же глубокого каштанового цвета, что у главы департамента, так же отделана всякими золотыми накладками, придававшими ей дворцовый вид, но шире, выше и больше золота – внушительнее и дворцовее.

– Заходите, – появилась секретарша. Отскакивая в сторону, когда В. приблизился к дверному проему, будто он и в самом деле был Лох-Несским чудовищем, от которого можно ждать неизвестно чего.

– А вот и Христос наш! – вскинул руки, приветствуя В., сидевший за своим столом директор. После чего развернулся к столу боком и, не увеличиваясь в росте, словно быстро и сильно поглаживая себя по ляжкам, двинулся В. навстречу. Ошеломление В. длилось мгновение: директор показался из-за стола, и В. увидел, что директор сидит в инвалидном кресле, а то движение руками, которое принял за поглаживание, – это он крутит, перехватываясь по сверкающе-никелированным кольцевым поручням, похожие на велосипедные, в серо-черных рубчатых шинах колеса. Тотчас В. вспомнились ходившие по заводу время назад слухи, что директору по связям с общественностью следствием диабета ампутировали обе ноги, но ни разу за это время ему не приходилось видеть директора, и слухи забылись. – Вот он, вот он, вот он! – радостно восклицал директор, приближаясь к В., крутя колеса с завидной силой и ловкостью. – Вот он у нас какой! Красавец, молодец, спортсмен, только не комсомолец. – Директор захохотал. И как раз подкатил к В., остановился, протянул руку. – Счастлив видеть! Безмерно! Необыкновенно! И кто б не был?! Подумать только!.. – Не ожидавший подобного приема, растерявшийся В. стоял, не подавая ответно руки, и директор, наклонившись, вытянул к нему свою – сколько то позволяло кресло: – Дайте пожму вашу руку! Дайте!

В. торопливо ступил на полшага вперед и пожал протянутую руку директора. Та была похожа на лопату сталевара – громадна, жестка, ухватиста, поразительно крепкое было у директора рукопожатие. В. вспомнились и другие слухи, ходившие про директора по связям с общественностью: он был одним из владельцев завода, везуче поучаствовав в приватизации; когда ампутировали ноги, его будто бы хотели сбросить с вершины, чуть ли уже не отняли акции, до автоматов даже дошло дело, – но директор сумел отбиться и вот по-прежнему занимал положенный ему кабинет.

– Давай садись, поговорить нужно. Поговорим, – махнул директор рукой, указывая В. на кресло-стул около своего стола. – Садись, садись, не журись! – И, мигом развернувшись на месте, так же энергично и скоро, как к В., укатил обратно.

Судя по всему, для него В. Лох-Несским чудовищем не был. А если и был, то вполне симпатичным чудовищем.

В. прошел к указанному креслу, сел, положил руки на подлокотники и тут же снял, опустил на колени. Чтобы мгновение спустя снова опереться на подлокотники. Его потрясывало, будто на морозе, кожу лица натянуло, казалось, она заглянцевела, как лист фотобумаги.

Директор по связям, уже обосновавшийся у себя за столом, смотрел на него со снисходительно-благостной улыбкой взрослого, любующегося ребенком.

– Что, не надоело все на одной должностенке сидеть, штаны протирать? – с интонацией той же снисходительной благостности произнес директор. – Не пора ли уже и поменять?

– Простите, не понял? – В. старался изо всех сил не выказывать колотьбы, что била его. Ему впервые пришлось удостоиться столь высокой аудиенции. Ясно было, с чем она связана, но что она значила? Если бы его хотели уволить, его бы уволили без всякого вызова на такой верх.